Вид на жительство в раю

Вот тут он наконец поднялся, и мы вошли в круг танцующих. Я поймала удивленный взгляд мужа, потом Ахмурина что-то ему сказала, и они рассмеялись.

— Когда вы последний раз там были? — спросила я, дабы спросить хоть что-нибудь. Мне тоже хотелось кокетливо рассмеяться, и чтобы они это увидели.

— Э-э-э…

— А в какой школе учились?

Как я и ожидала, он учился в другой школе. В моей училась его жена. Но когда я заканчивала десятый класс, она еще и в садик не ходила. Тем не менее я сказала:

— Интересно было бы с ней поболтать. Как там Селитра поживает?

— Кто? Я не… не понял.

— Наша химичка. И Анна Ванна. Учительница литературы Анна Ивановна, — пояснила я. — Я была у нее в любимицах. Она даже сказала: «Я этого от тебя не ожидала, Галя».

— Что? Я не… не понял.

— «Что ты будешь простой домохозяйкой. Ты была умница. Лучшая из лучших». Я и в самом деле окончила школу с золотой медалью. А институт с красным дипломом.

В этот момент музыка кончилась, и мне пришлось прервать свои воспоминания. Мы вернулись за столик. За его столик, у которого я задержалась.

— Илья, а почему вы без жены?

— Э-э-э… Клуб маленький, количество гостей ограничено.

Узнаю своего супруга! Только сотрудники фирмы! Нечего кормить за его счет людей, не имеющих к делу Михаила Конанова никакого отношения!

— Вы когда собираетесь домой?

— Э-э-э… Я не…

— На родину, я имею в виду.

— Летом.

— Замечательно! Я могла бы передать с вами посылку маме?

— Я не… А почта?

— Но лучше же с оказией, правда, Илья? Я тоже могу передать вашей маме посылку. Я думаю, нам надо обменяться номерами телефонов. И адресами.

— Я не… часто переезжаю. Мы живет на съемных квартирах.

— Я имею в виду адреса наших родителей. У вас есть ручка?

Я видела, что он боится. Но еще больше боится обидеть жену хозяина. Откуда ему знать, какие у нас отношения? В общем, я получила его координаты. На нас косились. Еще не все знали, что мы земляки. Я вынуждена была отойти к своему столику. Главному Столику этого вечера, за которым сидели мой муж, Ахмурина, я и еще один тип, роль которого во всей этой истории так незначительна, что имя и должность его я опущу.

— Ну что, поговорила с земляком? — усмехнулся муж, когда я села по левую руку от него. Все ж таки это было пока еще мое место. Законное.

— Поговорила.

— Этот Кошкин — идиот, — решительно сказал Миша. — Я его уволю.

— И все подумают, что ты его приревновал.

— К кому? — удивился супруг.

— Ко мне. Ведь мы с ним танцевали.

Муж расхохотался.

— Смейся, смейся, — усмехнулась я. — А подумают так, как я сказала.

Он перестал смеяться и задумался. Потом пробормотал:

— Черт знает что.

И Кошкин остался работать на фирме.

…Второй раз мы встретились летом. На городском пляже. В моем родном городе. Не думайте, что я сделала это нарочно. Просто решила отправить посылку не с оказией, а с собой. Разумеется, муж отказался составить мне компанию. И Женька тоже.

— Что я буду делать в этой дыре? У меня работы по горло! — сказал первый.

— Ты думаешь, мне заняться нечем? — фыркнул второй.

— Женька едет в Турцию, — заявил супруг.

— С кем? — оторопела я.

— С Лианой. И ее девочками.

— А я?

— У тебя все равно нет загранпаспорта.

Это правда. Паспорт у меня раньше был. Но это не значит, что я ездила за границу вместе с мужем и сыном. Тогда находились другие предлоги. Сейчас этот.

— Подпиши бумаги, — велел супруг.

— Какие бумаги?

— Что не возражаешь. Женька — несовершеннолетний.

Что мне было делать? Я подписала бумаги, сын и Лиана поехали в Турцию, муж к Ахмурине, а я -на родину. Казалось, по возвращении я обнаружу, что мой ключ не подходит к замку. Понятия не имею, что им тогда помешало обтяпать дельце. Я еще не числилась в алкоголичках, и муж стеснялся. Судьба решила дать Гале Зайкиной шанс. Глупо было не воспользоваться.

Потом я долго рассказывала бабушке, какой стал Женька, показывала фотографии. И говорила:

— Понимаешь, он очень занят. Готовится поступать в институт. Уехал за границу, чтобы совершенствовать свой английский. Ему это надо. А у меня загранпаспорт просрочен. И потом: я очень хотела увидеть тебя, мамуля.

И мы, обнявшись, ревели. Она все понимала. И отдала мне четыре тысячи долларов со словами: «Тебе это надо». Я ела, спала, плакала, ходила на городской пляж. Где однажды встретилась с Кошкиным. Я была одна, Кошкин с женой. Это оказалась платиновая блондиночка, совсем еще юная и похожая на избалованного ребенка. Тонкие бровки, пухлый ротик, капризный голос. Она была манерна, растягивала слова, надувала губки, хлопала ресницами и выглядела смешно, но ей казалось, что это высший шик.

— Ну, па-а-жалуйста-а! Ну, Илья-а-а! Ну, па-а-й-дем купа-а-аться-а-а!