Вид с дешевых мест (сборник)

И сейчас, проходя через Сент-Эннс-корт, я всякий раз смотрю, что там заняло место «Смуглых и золотоглазых», – смутно надеясь, что в один прекрасный день это снова окажется книжный магазин. Там уже чего только не перебывало: всевозможные лавки, рестораны и даже химчистка, – но книжного пока так и не случилось.

Сейчас, когда я это пишу, книжные прошлого возвращаются ко мне как наяву – и полки, и люди… И прежде всего сами книги – с яркими обложками, со страницами, полными неисчерпаемых возможностей. Не знаю, кем бы я был без этих полок, без этих людей и мест, без книг.

Думаю, я был бы очень одиноким и пустым… Жил бы в постоянной тоске по тому, для чего и слов-то не найти.

5

И есть еще один магазин, о котором я пока не упомянул. Он очень старый и большой, с маленькими комнатками, которые крутятся в причудливом хороводе, превращаясь то в двери, то в лестницы, то в книжные шкафы… Стены их сплошь покрыты полками и полками книг – всех книг, с которыми я когда-либо мечтал познакомиться; книг, которым был очень нужен дом. Книги в стопках, книги в темных углах… По мне, так еще нужно кресло у камина, где-нибудь на первом этаже, недалеко от двери – и я бы там сидел и по большей части молчал, листая какую-нибудь старую, любимую книгу. Или даже новую… А когда в магазин приходили бы люди, я кивал бы им, а быть может, даже улыбался, приглашая бродить и рыться самостоятельно.

Для каждого из них нашлась бы книга – где-нибудь в потайном уголке или на виду. И если они сумеют ее найти, пусть забирают. А иначе пускай себе бродят и ищут, пока не станет слишком темно, чтобы читать.

Предисловие к сборнику «Наполочная жизнь: фантастические рассказы о книжных магазинах» под редакцией Грега Кеттера, 2002 год.

Три автора: о Льюисе, Толкине и Честертоне (выступление в качестве почетного гостя на Мифконе-35)

Сегодня я буду говорить о писателях, а точнее, о трех конкретных писателях и о том, при каких обстоятельствах я с ними познакомился.

С одними писателями у нас складываются личные отношения, с другими – нет. Одни писатели преображают нашу жизнь, другие – нет. Так уж оно заведено, и ничего тут не попишешь.

Мне было шесть лет, когда я увидел серию «Льва, колдуньи и платяного шкафа»[12] – по черно-белому телевизору, у моей бабушки в Портсмуте. Помню только бобров и первое явление Аслана, то есть актера в неубедительном костюме льва (из чего делаю вывод, что это была вторая или третья серия). Вернувшись домой, в Сассекс, я откладывал свои жалкие карманные гроши до тех пор, пока не накопил на книжку. Я купил «Льва…», а потом нашел и «Покорителя Зари» и читал и перечитывал их снова и снова, а за месяцы, остававшиеся до седьмого дня рождения, успел внушить родителям, что лучшим подарком мне станет полный комплект книг о Нарнии. И я очень хорошо помню, как провел этот день рождения: я залег на кровать и прочитал эти книги одну за другой, от первой до последней.

А потом еще года четыре или пять я то и дело к ним возвращался. Разумеется, я читал и другие книги, но в глубине души чувствовал, что читаю их только потому, что книги о Нарнии не бесконечны.

К счастью (а может, к сожалению), мне и в голову не приходило, что все это – религиозная аллегория. Только лет в двенадцать я наконец сообразил, что тут напрашиваются определенные параллели. До большинства это доходит в эпизоде с Каменным Столом; меня же осенило, когда я вдруг заметил, что вся эта история с одракониванием Юстэса Вреда подозрительно похожа на то, что случилось со святым Павлом по дороге в Дамаск. Я это воспринял как личное оскорбление: автор, которому я доверял, оказался скрытым пропагандистом. Вообще я не имел ничего против религии и даже против религии в художественной литературе: к тому времени я уже приобрел (в школьной книжной лавке) и полюбил «Письма Баламута» и успел стать преданным поклонником Г. К. Честертона. Так что, думаю, расстроился я лишь потому, что Нарния стала чем-то меньшим, чем-то не таким интересным, как раньше, – в общем, более скучным местом. И все же уроки Нарнии не прошли даром. Аслан говорит, что молитвы почитателей Таш на самом деле приходят к нему[13]; тогда я в это поверил – и по большому счету верю до сих пор.

Все мое отрочество прошло под картой Нарнии Паулины Бейнс: постер с нею висел на стене в моей спальне.