Вид с дешевых мест (сборник)

Эту лекцию я прочел в 2013 году для Агентства по чтению – британской благотворительной организации, помогающей людям стать более компетентными и профессиональными читателями.

Ложь как способ зарабатывать на жизнь… и почему мы этим занимаемся: речь на вручении Медали Ньюбери в 2009 году

1

На тот случай, если вам вдруг интересно, что это я тут, наверху, делаю (а теперь я уже со всей определенностью могу сказать, что это именно я), – так вот, я здесь потому, что написал книгу «История с кладбищем», которую наградили Медалью Ньюбери 2009-го года.

Это значит, что я произвел впечатление на собственных дочерей – тем, что получил медаль. И даже еще большее – на собственного сына, тем, как защитил факт ее получения от уморительных атак Стивена Колбера в «Отчете Колбера»[3]. Так что да, Медаль Ньюбери сделала меня крутым в глазах собственных детей.

Лучше и быть не может.

Учитывая, что в глазах детей ты почти никогда крутым не бываешь.

2

Когда я был мальчишкой, лет где-то с восьми до четырнадцати, я на школьных каникулах шатался по нашей местной библиотеке, что твое привидение. До нее было полторы мили, так что родители забрасывали меня туда по дороге на работу, а когда библиотека закрывалась, я брел оттуда пешком домой. Я был нескладный парнишка, неприспособленный к жизни, неуверенный в себе, и библиотеку нашу любил страстно. Мне ужасно нравился карточный каталог, особенно карточный каталог детской секции: он был еще и тематический, не только по авторам и названиям, так что можно было выбирать темы, обещавшие книги, которые мне, скорее всего, понравятся: про магию, про привидений, про ведьм или про космос. Потом я шел, находил эти книги – и читал.

Читал я беспорядочно, упоенно, жадно. В буквальном смысле жадно. Папа иногда не забывал положить мне с собой сэндвичи – которые я брал с большой неохотой (в глазах своих детей ты почти никогда не крутой, не забыли? Папину настойчивость я воспринимал как вероломный заговор с целью поставить меня в неловкое положение перед другими посетителями библиотеки). Уже вконец проголодавшись, я выходил на библиотечную парковку и украдкой заглатывал сэндвичи – с дикой скоростью, чтобы поскорее нырнуть обратно в море книг.

Я читал там превосходные книги блестящих и умных авторов – многие из них сейчас уже позабыты или вышли из моды, как Дж. П. Мартин, и Маргарет Стори, и Николас Стюарт Грей. Я читал викторианских и эдвардианских писателей. Я с равным аппетитом пожирал и такие книги, которые с удовольствием перечитал бы и теперь, и такие, которые теперь, вздумай я к ним вернуться, счел бы совершенно неудобоваримыми – «Альфред Хичкок и три сыщика» и тому подобное. Я хотел книг вообще и не делал различия между хорошими и плохими – только между теми, которые по-настоящему любил, которые говорили с моей душой, и теми, которые просто нравились. Мне было плевать, как написана история: плохих историй просто не существовало – каждая была новой и дивной. И вот я сидел там все каникулы напролет и штудировал детскую библиотеку, а когда покончил с ней, углубился в опасные просторы взрослой секции.

Библиотекарям пришелся по вкусу мой энтузиазм. Они находили мне книги, учили пользоваться межбиблиотечным абонементом и заказывали издания со всей Южной Англии. Они сочувственно вздыхали, но безжалостно драли с меня штрафы, когда начинался учебный год и все мои взятые на дом книги оказывались безнадежно просрочены.

Тут еще нужно упомянуть, что они просили меня никогда никому об этом не рассказывать и в особенности не изображать себя эдаким Маугли, которого терпеливые библиотекари взрастили в библиотечных джунглях. Они сказали, что боятся, как бы люди ненароком не решили, что библиотека – это такой бесплатный детский сад.

3

Так вот… Я начал писать «Историю с кладбищем» в декабре 2005 года, продолжал весь 2006-й и 2007-й и закончил в феврале 2008-го.

А потом настал январь 2009-го. Я тогда жил в отеле в Санта-Монике, продвигал мультфильм по другой моей книге, под названием «Коралина». Два долгих дня я только и делал, что разговаривал с журналистами, и был ужасно рад, когда все это кончилось. В полночь я забрался в ванну с пеной и взялся читать «Нью-Йоркер», потом поговорил с приятелем из другого часового пояса, потом закончил читать «Нью-Йоркер». Было уже три часа пополуночи. Я поставил будильник на одиннадцать, вывесил на дверь табличку «Не беспокоить» и, отплывая в сон, сказал себе, что следующие два дня не буду делать ровным счетом ничего – только спать и писать.