Вид транспорта - мужчина

— Зачем там? Разве здесь я была б, когда могла бы ходить? Неси тазик сюда.

Тазик принесли.

Асия, с трудом поднимая из кресла грузное тело, важно несет его к тазику. Не стесняясь, задирает атласный халат и с бодрой песней «Цистит нечаянно нагрянет, когда его совсем не ждешь» погружает свой белый зад в эмалированный розовый тазик. Вода выходит из берегов.

— Сварили! Сварили! — тут же кричит она, но на лице блаженство. — Изверги. Издеваетесь. Хоть дайте выпить. Жахну водочки, и мигом все пройдет.

— Мама, вам нельзя! — надсаживается Лариса.

— Альфия! — властно зовет Асия. — Водки мне!

Выпить хочу за свое здоровье!

Альфия послушно несет, безропотно наливает свекрухе полный стакашек, с поклоном протягивает.

— Ну, будем, — по-русски сообщает Асия, поднимая стакан и думая: «Ах, как душа болит за сиротку, как беспомощность тяжела. Выпью, может, чуть-чуть полегчает и мысль путевая стукнет в голову».

Она подносит стакан ко рту и вздрагивает.

— Мама, куда? Вам пить нельзя! У вас же цистит! — в отчаянии кричит Лариса.

— Тьфу! Напугала меня!

И Денисия подключилась:

— Вам нельзя, еще хуже будет, не надо, не надо, у вас же цистит.

— Да, цистит! — вторит ей Лариса.

А тут ворвался и Зюзик и тоже кричит:

— Цистит! Нельзя! Не пей! Бабуля!

Шум, гам, суета. Лариса снова шлепает Зюзика, выставляет его за дверь.

Асия Махмутьевна полна раздумий. Грустно смотрит на всех своими добрыми, чуть раскосыми глазами и решает: «А, была не была. Завтра поеду в министерство и Ваню о помощи попрошу. Никогда его не просила, а теперь попрошу. Неужели не спасет сироту-девчушку?»

— Да простит меня цистит! — скорбно гундосит она и лихо, залпом, замахивает в рот стакан. Переводит дыхание и шипит:

— За-ку-си-ить.

Альфия, доселе безмолвно стоявшая в ожидании, с поклоном протягивает закуску и виновато поясняет Денисии:

— У нас вообще-то в семье не пьют. Одна мама изредка балуется.

Асия обижается:

— Не балуюсь я! Я пью! Как сапожник!

— Как руководитель высшего звена, — подсказывает Лариса. — Как принято у нас, у русских. Мама, — обращается она к свекрови, — давай выпью, что ли, и я. С горя. — — С какого горя? — недоумевает Асия.

Лариса кисло поясняет:

— Рашид нас с Зюзиком бросил.

Асия смотрит на невестку с сочувствием и разрешает:

— Пей.

— Еще принести? — без всякого одобрения интересуется у свекрови Альфия.

Асия кивает:

— И мне. — Подумав, она добавляет:

— И Денисии.

— Нет, я не буду! Не буду! — испуганно протестует та.

Асия на протесты не взирает.

— Неси, — приказывает невестке она, а когда расстроенная Альфия выходит из комнаты, подмигивает Денисии и спрашивает:

— Чего боишься, дурочка? Я выпью за тебя.

На этот раз Альфия не стала прислуживать: поднос поставила и ушла. Лариса чокнулась с Асией, выпила и завыла:

— Ой, бедная я-а-а!

Асия с сочувствием на нее посмотрела, сказала:

«Ничего» — и заглотнула подряд две порции, крякнула и лишь после этого громогласно испросила прощения у своего цистита.

"Нет, — вдруг решила она, — в министерство я не поеду. Ваня честный мужик, но кто его знает.

Страшно. Время у нас непростое. Сунься только за паспортом, а там агенты Карлуши, ждут нас не дождутся".

— Альфия! Горячей воды добавь! — зло гаркнула она. — Кто так лечит цистит? Бедная моя задница примерзла к вашему тазу!

— Мама, я принесу! — вскочила с кровати Лариса.

Следом за ней подпрыгнул и упал на пол семейный альбом: Лариса все дни напролет лила горькие слезы над свадебными фотографиями, над своим заблудшим Рашидиком. Старые карточки рассыпались по ковру, и везде он, Рашидик, — где в панамке, где на карусельном коне, где с саблей, а где с сачком, открыв рот от усердия, ловит бабочек.

— Что там еще? — Оглянувшись, Асия рассердилась:

— Прыгаешь, как коза. Погляди, уронила альбом, фотографии все раскидала. А ну покажи, над чем это там ты льешь слезы!

Лариса бросилась собирать фотографии мужа.

С чайником в комнату вошла Альфия и чинно проследовала к свекрови. Та подняла свой зад, прислушиваясь к звуку крутой кипяченой струи, льющейся по стенкам тазика, и вдруг как закричит:

— А-а-а!

Альфия шарахнулась с чайником и замерла, привалилась к стене, стоит белей савана, с ужасом шепчет:

— Обварила-а-а…

— Обварила?! Обварила?! — паникуя, подскочила к свекрови Лариса.

Денисия от страха просто глаза зажмурила — не смогла смотреть.

— Какой там обварила! — обругала их всех Асия. — Как же, дура я зад свой под ваш кипяток подставлять.

Все удивились:

— Не обварилась? Что же кричала?

Асия, довольная, рассмеялась:

— Осенило меня. А ну-ка, Ларка, дай Гюлькину фотографию, вон там она, за стол завалилась, но даже отсюда я вижу огромные Гюлькины глазищи.

Лариса метнулась к столу, Асия же плюхнулась обратно в тазик и замурлыкала от блаженства.

— И цистит как рукой сняло, — призналась она, разглаживая на полном белом колене слегка помятую фотографию внучки своей Гюльджагеры. — Альфия, не стой у стены как приклеенная, иди глянь. На кого Гюлька наша похожа?

— На себя, — робко приблизившись, сказала Альфия. — И на мать немного. А на отца совсем не похожа.

— Иди ты, — ругнулась Асия. — Ларка, а ты что скажешь?