Вида своего первый

— А как выглядит жабокрыл? — поинтересовался я у торговца, решив проверить свою версию.

— К сожалению, вылупившихся питомцев у меня нет, — выдохнул рапторианец Йонка’Паудха. — Импринтинг после вылупления навсегда привязывает жабокрыла к тому, кого тот увидел первым. Однако…

Он ткнул пальцем в гаджет на руке, и перед нами появилась голограмма.

«И вовсе не жаба!» — промелькнуло в голове. Размером питомец был, как крупная птица вроде орла, а вот походил скорее на дракончика, только не злого, а какого-то мультяшного: пузатенький, с крупной головой и выдающейся нижней челюстью. Его розовые крылышки ломали все мои представления об аэродинамике, в развернутом виде не превышая половины длины тела. Голову украшал тройной голубовато-розовый гребешок, а из пасти свешивался длинный язык, каким удобно, наверное, ловить рапторианских мух на лету.

— Получить во владение яйцо — полдела, — начал рассказывать торговец питомцами. — О нем нужно заботиться, держать в тепле и подкармливать соками плодов дерева тиру. Если понадобится, могу посоветовать хорошего продавца, он специализируется на них. Дерево тиру, кстати, можно купить и поставить дома, оно неприхотливое. За счет плодов окупится меньше чем за полмегатика.

— Всего-то? — восхитился Шак.

— Половина мегатика — это примерно четырнадцать лет, Малыш, — сказала Крисси. — А почему яйца разноцветные, рапторианец Йонка’Паудха?

— Зависит от породы. Наши селекционеры за тысячелетия вывели множество генетических линий, но на Сидусе наиболее популярны те, что на витрине. Чем прочнее металл скорлупы, тем сложнее жабокрылу вылупиться. Поэтому самыми ценными породами считаются те, чьи малыши вылупляются из иридиевого или вольфрамового яйца. Ходят легенды о бриллиантовых и плазменных яйцах, но я таких не видел, так что сочинять не буду. Что касается реальных из того же вольфрама и иридия, то они очень-очень редкие, и просто так на Рынке их не купить.

— А я бы золотое взяла, — брякнула Хоуп и подмигнула мне. — Если вы понимаете, что я имею в виду, кэп. И стоит вроде недорого, меньше монеты, а золота там несколько килограммов…

— Слышал, на вашей родной планете ценятся такие металлы, как золото или платина, — понимающе ответил продавец. — У нас они имеют куда меньшую ценность. К тому же вылупившийся жабокрыл съедает скорлупу, так что нет смысла покупать яйцо ради нее.

Поняв, что покупать мы ничего не собираемся, он задвинул витрину с яйцами и посмотрел на клетку в руках Малыша.

— Вижу, при вас редкий питомец! — воскликнул он. — Никогда такого не видел. Гкхом’миакк’тигурр… Хм… Первый экземпляр на Сидусе? — Рапторианец посмотрел на меня, побуравил взглядом. — А вы, хомо Картер Райли, владелец? Желаю приобрести вашего гкхом’миакк’тигурра за пять пико. Продадите?

— Пико — одна триллионная монеты, — выдала Крисси.

Мысленно усмехнувшись «щедрости» рапторианца, я вежливо отказался:

— Не продается. У меня эмоциональная привязанность к гкхом’миакк’тигурру.

На этом разочарованный продавец потерял к нам интерес.

Мы отошли, а Юто осторожно поинтересовался, что за бредовое название Разум дал хомяку.

— Не в ходу у чужих некоторые наши звуки, — ответил я. — Язык не поворачивается произнести.

— И языки есть не у всех, — кивнул Юто. — Понятно. То-то приветствующий называл меня хомо Иуторендой.

— Идемте, хомо Иуторендо, а то отстанем от наших.

Я потянул старика за собой, вслед за Хоуп, Малышом и Ирвином.

— Вы ведь знаете об Арене? — спросил Горовиц. — Вот мне интересно, насколько законно лизать равлика перед боем?

— Это разрешено, — ответила Крисси. — Арена не запрещает ничего, а потому каждый усиливается, как может. Кстати, не только равликов используют перед битвами на Арене, но именно эти питомцы — очень редкие. Не знаю, сколько стоит мимикрант, но в среднем такой питомец обходится в десяток-другой монет в зависимости от эффективности фермента. — Глянув на меня, она пояснила: — Успела заглянуть на аукцион и поинтересоваться.

— А Тигра чертов Йонка’Паудха хотел купить за пять пико! — выругался я.

— Ну, так хомячок хоть и милый, но пользы от него, Картер, ноль целых ноль десятых, — резонно ответил Ирвин. — Один расход. А равлики — очень ценные питомцы.

Он еще долго рассуждал о пользе равликов, словно в одночасье стал экспертом в их разведении, причем как минимум с галактическим именем — в нем, очевидно, проснулся биржевой спекулянт. Я не сомневался, что Ирвин уже прикидывал, где добывают равликов и куда вложиться, чтобы их разводить.

Мне же подумалось, что целый земной зоопарк не стоит столько, сколько этот чертов равлик-мимикрант, который, видите ли, намного ценнее моего Тигра, подаренного Микки. Хомяк мое негодование полностью поддерживал.

Ряд, по которому мы шли, предназначался не только для торговли боевыми питомцами. Встречались и небоевые.

— Шушукотт-эмпат! — зазывал один из торговцев-рапторианцев. — Телепатически манипулирует настроением хозяина или того, на кого укажешь! Можно использовать для соблазнения!