Виделись! (СИ)

— То есть, она даже не ранена? — снова последовало подтверждающее пожатие плечами. — И, когда она вернётся, Авалон снова окажется под угрозой вашего столкновения.

— Господин Ректор, — вздохнул я. — Ну не серьёзно это. Не глупые же дурные дети мы — город разваливать. Кому из нас оно надо? Гарантирую: уж, если мы решим с ней схлестнуться, то специально отойдём подальше. Это же будет в наших интересах: никто не прервёт и не помешает. Не надо будет отвлекаться на посторонних.

— Хотелось бы верить, — ещё раз потёр переносицу он. Видимо, моё состояние — это точно что-то заразное. — Но что с учёбой? Ты же ведь уже взял «академ» на год. К чему теперь эти метания? Через год бы и продолжил учиться?

— «Буст Героя», — ответил ему я. — Вы ведь не могли не слышать о таком явлении.

— Доводилось, — кивнул Ректор.

— Я примерно прикинул, посчитал, и получилось так, что если прожду этот самый год, то, как раз к моему возвращению в Академию по истечении этого срока, и случится очередной «эпизод». Что-то, что помешает мне насладиться получением знаний. И, если я всё-таки хочу учиться, а я этого хочу, то надо «ловить момент» и начать делать это именно сейчас, пока этот самый пакостный «буст» «перезаряжается».

— Какие… интересные рассуждения, — потёр подбородок мой собеседник. — А от маниакального психоза отнекиваешься…

— Что, на неконгруэнтный бред намекаете, да? — с подозрением посмотрел на него я, даже подняв голову от рук, сложенных на столе.

— Ну, согласись, звучит достаточно…

— Бредово, — кивнул я согласно, глядя в его внимательные, но слегка смеющиеся глаза. Правда, «смешинка» эта показалась мне какой-то наигранной, что ли… Глубже, за ней, угадывались серьёзность и даже напряжение. — Вот только, для меня, весь этот ваш мир выглядит не меньшим бредом. Вообще: не исключаю варианта, что лежу сейчас где-то в больнице под капельницей в коматозном состоянии, а всё это, все вы, всё окружающее, весь ваш мир, начиная с Призыва, мне мерещится. Особенно не исключаю, после вчерашнего вечера… Но, что это меняет? Проснуться-то всё равно не могу. А значит: «материя — это объективная реальность, данная нам в ощущениях», как писал Великий Ленин в своём труде «Материализм и эмпириокритицизм».

— Умничаем? — снова потёр переносицу Ректор. Я же опустил голову обратно на руки. Почему-то стало неприятно «давить» виски. Наверное, сказывались вчерашний вечер и бессонная ночь…

— Пожалуй, — ответил я, глядя из-под бровей на своего собеседника, который снова смотрел на меня.

— А я ведь серьёзно, — сказал он. — Город в большой опасности, пока ты здесь. Подумай о тех тысячах людей, которые станут «случайными жертвами». Тех, которые погибнут из-за тебя и твоего эгоизма…

В этот момент, мою измученную голову дернул очередной, не помню уже, который по счёту за последние сутки, «флешбэк». Хоть и яркий, сильный, но всё равно, словно песком припорошенный. Как, впрочем, и всё моё нынешнее сознание.

Лицо демона в поварском фартуке с большущим ножом в одной руке, со свежей маленькой человеческой печенью в другой руке, который оборачивается ко мне от разделочного стола, на котором… не хочется даже описывать, что именно там находится. Тем более, не хочется это видеть…

А «флешбэк» чем противен — тем, что не только «картинку» выкидывает. Нет! Эта дрянь ещё и обонятельные, тактильные, даже вкусовые ощущения, соответствовавшие моменту выдаёт…

Я, привычно уже… хотя, какое может быть «привычно»? К «флешбэкам» невозможно привыкнуть. Так что, судорожно схватился за голову, с силой сдавливая её в районе висков. Зажмурился и сжал зубы, пережидая. Стараясь как-то переключиться, абстрагироваться, изгнать этот мерзостный запах супа, вперемешку с запахом жаркого… из человечины. А что ещё я мог сделать? Только переждать…

Вскоре, отпустило. Хорошо ещё, что не та интенсивность у них нынче. Не такая, как временами бывает, когда перестаёшь помнить, понимать и различать. Когда тело начинает действовать так, как действовало бы там, в той обстановке, которую так подробно и заботливо достаёт из памяти «флешбэк». Ветераны, говорят, в такие моменты за оружие хватаются, стрелять начинают, если есть из чего… ножами орудовать.

Я поднял голову и посмотрел на Ректора, интенсивно растирая виски обеими руками.

— Извините, о чем это мы? — спросил я его.

— О «побочных жертвах», — поморщившись, как от боли, ответил он. И тоже почему-то потёр виски. А потом снова помассировал переносицу. — Пока ты в городе — Авалон всё время под риском уничтожения.

— Вы утрируете, — ответно поморщился я.

— А, если нет?

— А плевать, — стал серьёзен я. — Вы принимаете меня обратно, в действительные студенты? Действующие? Или мне уже начинать поиск рычагов давления на вас и Гильдию Магов?

— Каких ещё рычагов? Зачем?

— Таких, которые заставят вас принять меня. Сомневаетесь в моих возможностях их найти?

— Нет, не сомневаюсь, — опять поморщился он. — Это твоё твёрдое решение?

— Да. Я так хочу, я так решил. И я добьюсь выполнения этого решения, чего бы оно вам не стоило