Видение

После душа девушка, заплетая ещё сырые волосы в косичку, заметила у себя на плече небольшую и будто запаянную царапину, которая неприятно ныла после мыльной процедуры и определённо, но напрасно требовала должной обработки. В азарте перестрелки она, как обычно, не заметила боли, а в детдоме забыла себя осмотреть и, равно как и остальные, не обратила внимания на затерянный в пыли и грязи маленький рваный участок футболки, прикрытый к тому же волосами. Только теперь ей стало ясно, что её вполне могли убить этой ночью и она не вернулась бы в детдом даже со своим кортежем. Ранее в настоящих перестрелках ей лично участвовать не приходилось – не пускали, да и эта была, в общем-то, незапланированной, а потому серьёзные мысли о собственном будущем и верности своих действий её нечасто посещали. Максимум, что с ней случалось – получала переломы и ушибы в стычках. Теперь же всё внимание Лили сосредоточилось на одной этой царапине. «А вдруг реально?.. Что было бы тогда? Чем бы я стала?»

– Распущенные волосы быстрее высыхают, – улыбнувшись, подмигнула Лиле знакомая, выходя из соседней душевой кабинки. Та вздрогнула и машинально оглянулась на источник звука. – И отлично прикрывают боевые ссадины.

– Да-да… Верно.

Девушка быстро распустила косу и натянула на себя чистые вещи. Посмотрев в зеркало и прикрыв злосчастную царапину футболкой и волосами, она вышла и направилась к себе в комнату. На пути ей никто не встретился, поэтому до комнаты ей посчастливилось дойти без новых конфликтов с воспитателями и администрацией.

Постель соседки была нетронута: очевидно, девушка снова проводила всё время в гостиной либо с друзьями. На памяти Лили было мало случаев, когда та после школы возвращалась сразу в комнату. Обычно в такие дни она либо лежала ничком с болью в животе или со слезами на глазах и опухшим носом. Впрочем, возможно, девушка чаще видела бы соседку, если бы сама денно и нощно не пропадала бы на так называемых «сходках» своей компании и различных курсах.

Лиля прижалась с книгой к окну и стала перелистывать страницы, которые знала чуть ли не наизусть. Вскоре вернулась и соседка. Странно посмотрев на девушку, блондинка разделась, улеглась под одеяло и уже буквально через пару минут мирно засопела.

Когда луна уже была в зените, Лиля поняла, что стоит последовать примеру соседки, и легла спать. Засыпала она долго, постоянно ворочаясь и отгоняя от себя вопросы, об ответах на которые догадывалась, но которые не желала знать и стремилась забыть.

Однако, несмотря на то что поздно легла, проснулась девушка очень рано. Уже в пять утра Лиля надевала повседневную одежду и, не зная, куда себя деть, от безделья снова принялась перечитывать и тут же мысленно пересказывать себе строки из книги.

К пяти часам вечера, перед ужином, в кабинет с инициалами "Крыльцова Е.В." требовательно постучались.

– Войдите! – не отрываясь от бумаг, отозвалась женщина. Дверь открылась, и на пороге показался солидный с виду мужчина примерно сорока-пятидесяти лет и, не входя внутрь, заявил:

– Мне нужна преемница.

Женщина подняла голову, оглядела его с ног до головы и, мило улыбнувшись, уже открыла рот, чтобы произнести что-то, как вдруг мимо кабинета с дикой бранью пронеслась Лиля, за которой с неприкрытой злобой резво, почти не отставая, промчались три воспитательницы почтенного возраста, явно забывшие о своих больных конечностях и радикулите.

Мужчина, наблюдавший эту картину до тех пор, пока компания не скрылась из виду, оживился и вдруг заявил, что хотел бы посмотреть дело именно этой девушки.

– Нет, что вы, что вы! – испуганно произнесла Крыльцова. – Мы, конечно, были бы… Но только не её!

Поняв, что женщина чуть не проговорила слово «рады», Максим Алексеевич, а это был не кто иной, как он, едва сдержал улыбку. Его друг оказался прав.

– Позвольте, с ней разве что-то не в порядке? – спокойно отозвался он, проходя в кабинет. – Никаких физических отклонений, сколь могу наблюдать, у неё нет, а умственно отсталые, насколько я понял, живут в соседнем корпусе.

– Но этой девушке уже почти семнадцать лет, она скоро станет совершеннолетней и наконец… Кхем. Извините, ради всего святого, но я никак не могу рекомендовать её вам. У нас много чудесных, покладистых девочек. А эта… эта особа опасна и для себя, и для общества.

– Могу я полюбопытствовать, чем же опасна для меня собственная племянница? – уже не скрывая улыбку, поинтересовался мужчина и протянул паспорт. – Я совсем недавно вернулся из сильно затянувшегося путешествия, о коем, если вас заинтересует, с готовностью поведаю впоследствии.