Видение Нагуаля

Полагаю, что мое отношение к подобным вещам было правильным. Я никогда не воспринимала их всерьез… но и не отмахивалась от них. Я воспринимала их как данность, никак не оценивая. Пожалуй, можно утверждать, что здесь мне удалось применить известный принцип "верить не веря".

Если бы это было так же легко по отношению ко множеству других вещей!..

(запись 8 — вторая половина 90-х гг.)

[Перевернутая ориентация в сновидении-наяву в соответствии с траекторией смещения ТС]

Один любопытный эпизод, имеющий некоторое отношение к теме отчета. Я уже довольно долго практикую концентрацию в точке над головой — когда только есть возможность, а также ежевечерне минут по сорок — сорок пять. Все было как всегда. Но сегодня вечером я буквально «вылетела» из тела, забавным образом: как если бы встала на голову — только у себя же над головой. Сидела я возле стенки, вот и имела возможность созерцать постель, ковер и себя — вид сверху. Недолго, правда.

(запись 9 — 1997 г., май)

Полноценное сновидение-наяву. "Союзник")

Часов восемь вечера. Верхний свет не горит, только настольная лампа. Телевизор не включен, компьютер отдыхает — и все это радует. Вообще — очень тихо, тепло и спокойно. АК неподалеку — для разнообразия пишет ручкой. Я удобно устроилась в кресле, собираясь почитать, но книга откладывается в сторону, мысли где-то бродят… Впрочем, они весь день где-то бродят — внимание очень рассеянное, скользит, как змея, ничего не задевая. (Это существенно: внимание, если уж желательно его рассредоточить, не должно «прыгать», «порхать» или еще как-нибудь летать. Оно должно именно скользить, плавно обтекая те мысли/объекты/ситуации, на которые вы так или иначе натыкаетесь. В общем — "Я — змея, я сохраняю покой…")

Дальнейшее, надо полагать, происходит тоже по рассеянности, поскольку никаких специальных целей я не ставила. Не наблюдается ни обычного сна (либо просоночного состояния), ни чего-то наподобие. Окружающее как бы выключается — и «включается» нечто иное. Я просто оказываюсь в другом месте.

Это место мне хорошо знакомо: я стою на углу двух улиц, на одной из которых я когда-то жила. Очень странное ощущение: одновременно я продолжаю сидеть в кресле. Оно проходит почти сразу, но остается своего рода "растерянность тела". Будто меня разобрали на части, и я не уверена, что собрали правильно. Состояние незнакомое и неприятное, и я пугаюсь. Хаотичные попытки справиться со страхом только усиливают его. Среди этого хаоса приходит дурацкая мысль: как я могу выглядеть со стороны — беспорядочно болтающиеся в воздухе руки-ноги и прочее, живая картина в духе сюрреализма… Это смешно, но рассмеяться не получается. В теле и голове ощущается странное "онемение".

От попыток рассмеяться или по какой-то иной причине специфическое головокружение прекращается. Меня почти сбивает с ног проходящая по телу тяжелая плотная волна — будто в ветреный день пытаешься войти в воду на пляже, где нет волнореза. Я наконец в порядке, успокаиваюсь окончательно и оглядываюсь.

Время суток — светло, но освещение какое-то необычное. Я не могу определить природу этого света. Он не похож ни на электрический, ни на солнечный, хотя все видно очень отчетливо, даже резко. В остальном — знакомый пейзаж. За спиной — парк, перекресток и светофор, поблизости — институт, газоны, пара скамеек, прохожие… Кажется, что привычная проверка (на руки) не нужна, поскольку я и так очень ясно ощущаю «реальность» происходящего.

Делаю всего несколько шагов по улице в сторону от перекрестка. Передо мной появляется человек. Он действительно «появляется» — хотя, возможно, я просто не заметила его приближения. Выглядит он вполне обычно: волосы скорее светлые, одет во что-то вроде джинсового костюма. Глаза привлекают внимание, поскольку у него нет зрачков и белков: вместо них — ярко-синее свечение. Оно заполняет его глаза, как морская вода. Я воспринимаю это как нечто естественное и приятное.

Мы смотрим друг на друга. В нем не чувствуется ни агрессии, ни особой доброжелательности, — то есть никаких эмоциональных «ловушек». От него исходит спокойное деловитое любопытство, обращенное конкретно ко мне. У меня нет никаких причин «закрываться», и у нас происходит обмен какой-то информацией (обращаю внимание — не энергией), без слов, как обычно.

Когда "обмен информацией" завершается, я «включаюсь» в свою реальность практически мгновенно.

(комментарий)

После «включения» АК, оторвавшийся от своих записей, обратился ко мне с вопросом, но я не поняла его: звуки не складывались в смысл, в голове была "звонкая пустота", и выражение моего лица, видимо, было не слишком интеллектуальным… Я почувствовала его беспокойство, но ответить на его расспросы смогла только через минут десять-пятнадцать — уж очень сильным было это состояние оглушенности.

АК не знал, сколько я «отсутствовала», выглядела ли уснувшей или задремавшей, потому что перед этим мы оба были заняты своими делами, и он в мою сторону не смотрел.