Видение Нагуаля

На каждой следующей ступени познания микро- или макромира тенденция эта становилась все заметнее, а число допустимых (но разных) интерпретаций одних и тех же феноменов возрастало. Сегодняшняя ситуация усложнилась настолько, что в качестве рабочих моделей приходится признавать концепции, изобилующие сущностями и процессами, функциями, которые не только не доступны никакому человеческому воображению, но и в пространстве абстрактной мысли существуют чуть ли не призрачным образом.

На этой грани описание изобилует парадоксами. Их слишком много, чтобы здесь приводить, но все они как бы иллюстрируют некую сомнительность как в статусе объекта (здесь — человека), так и в статусе Мира, степени его реальности. Вполне символическим в этом ряду можно считать широко известный сегодня парадокс о влиянии наблюдателя на наблюдаемую систему. Еще во времена Эйнштейна он возмущал "реалистические умы" (даже самого Эйнштейна), поскольку в существующем описании мира ему не было, и до сих пор нет места. Наблюдатель оказывает влияние на результат наблюдений даже в том случае, когда между ним и объектом исследования нет, и не может быть никаких физических (энергетических) связей — иными словами, он как бы «создает» наблюдаемое в данном виде одним лишь фактом своего существования.

Мыслительная парадигма, описывающая энергетическую Реальность так, как ее видели толтеки, удивительным и неожиданным образом придает всей этой физико-математической неразберихе, нарастающей с каждым годом, смысл — как всегда, в подобных случаях, весьма простой и как бы лежащий на поверхности.

Человеческий тональ, сформировавшийся задолго до проникновения нашего опыта в бездны микромира и метагалактики, служащий, в первую очередь, для выживания (биологического и социального), имеет свои границы, этими задачами обусловленные. И эти границы очерчивают не только сам диапазон воспринимаемого, всю совокупность принятых моделей обработки, комплектации сенсорных сигналов (о чем уже было не раз сказано); границы тоналя точно так же очерчиваю нас метрически. Иными словами, в Реальности существуют такие масштабы энергообмена и силовых взаимодействий, для которых наш тональ не имеет ни способов восприятия (что очевидно), ни способов интерпретации, о-смысления, о-значивания.

Законы восприятия и описания подчинены единой матрице тоналя и «поддерживают» друг друга. Такая согласованность — естественный результат нашего становления как сознающих существ. Что-то "слишком большое" или "слишком маленькое" не входит в мир нашего естественного восприятия, на главное — оно точно так же не входит в мир нашего мышления, построенного на логике доступных от века интерпретаций.

Никакой прибор и никакая самая изощренная математическая модель не способны изменить этого положения. Современное естествознание топчется на границе тоналя, не в силах ее перешагнуть. И чем дальше технические возможности исследователей уводят их в иные, нечеловеческие масштабы, тем более туманными и зыбкими, аморфными становятся их интерпретации, их модели и описания. Ибо эмпирическая Вселенная человека неуклонно расширяется, а семантическая Вселенная (мир постигаемых знаков, смыслов и отношений) остается неизменной.

Адекватное осознание новых полей опыта возможно лишь благодаря соответствующему расширению способности воспринимать — то есть благодаря сдвигу точки сборки и оформлению полноценного энергообмена человеческого существа с этими прежде недоступными полями. Тогда изменится описание и возникнут новые схемы интерпретации воспринимаемого Мира.

Нельзя не сказать еще об одном нюансе, который имеет прямое отношение к представлению об энергообмене как сущности перцептивных и волевых актов. Речь идет о среде, в которой совершаются те действия внимания, что влекут за собой смещение точки сборки. Чем быстрее мы избавимся от наиболее фундаментальных предрассудков, касающихся мира взаимодействий (а значит, мира Трансформации), тем легче добьемся нужного результата.

В книге "После Кастанеды" я уже писал о том, что, судя по специфике видения, не желающего подчиняться пространственно-временным закономерностям, пространство и время как объективные, реальные категории бытия следует, скорее всего, признать несуществующими (вопреки всякой очевидности и рискуя обрести славу субъективного идеалиста, что уж тут поделать!).

Рассуждая таким образом, мы находим в самой идее пространства иллюзию тоналя — шаблон восприятия, который в процессе познания Реальности предстоит разоблачить и преодолеть.

В этой связи уместно сказать несколько слов о мерности пространства, поскольку эта тема нередко становится предметом околонаучных, научных и философских спекуляций. Общепризнанные три измерения стали аксиомой, фетишем, а потом — барьером, который обязательно должны преодолеть "подлинно мыслящие" люди, поскольку сегодня утверждать, что пространство трехмерна, — значит демонстрировать свою отсталость и узость представлений.