Видение Нагуаля

Нагуалистская гносеология провозгласила нашу безысходную погруженность в самодельное описание мира — описание, не соответствующее Реальности, — и порабощенность им. Очевидно, именно непризнание этого факта мешало духовным искателям отстраниться от иллюзий и повернуться лицом к миру. Как сказал дон Хуан в одной из книг Кастанеды: "Величайшее искусство тоналя — это подавление любых проявлений нагуаля таким образом, что даже если его присутствие будет самой очевидной вещью в мире, оно останется незамеченным". Признание Реальности не как мифа, то есть объекта тонального описания, а как нагуаля — непостижимого океана Силы, "темного моря осознания", о котором тональ ничего сказать не может, дало толтекам возможность воспринять важные для их практики элементы энергетической структуры бытия и осознания — точку сборки и эманации, т. е. "нити мира". Но и в данном случае толтеки не утверждали, что им открылась "подлинная природа Реальности", а всегда помнили о том, что воспринимают лишь некую проекцию, имеющую исключительно прагматическую ценность.

Режим восприятия, в котором возможно постигать специфику энергетики осознания, толтеки назвали видением. На ранних этапах развития толтекской дисциплины видение достигалось в первую очередь с помощью "растений силы". 0б их роли в становлении зрелого нагуализма следовало бы написать отдельное исследование. Когда же видящие разобрались в механизме управления энергией и восприятием, они отказались от растений силы, поскольку нашли способы входить в состояние видения без помощи опасных растительных психоделиков.

Наверное, самым важным открытием видящих оказался главный функциональный элемент энергетического тела — точка с6орки. Изучая механизм человеческого восприятия, толтеки обнаружили, что эманации, из которых состоит внешнее поле, становятся доступны нашему упорядоченному осознанию в тот момент, когда определенным образом собираются в некой точке, расположенной на поверхности энергетического тела человека. Когда точка сборки смещается, соответственно меняется комбинация собираемых эманаций. Это и называется измененным режимом восприятия. Способ, каким осознание может удержать новую комбинацию в стабильном виде, толтеки назвали вторым вниманием, в отличие от первого внимания, удерживающего постоянство восприятия обычного типа.

Открытие точки сборки заставило по-новому взглянуть на саму природу процесса восприятия. Оказалось, что он имеет вовсе не идеальный характер. Восприятие — не просто получение впечатлений и организация информации о мире, это полево-энергетическое взаимодействие специфического рода. Потоки реальной Силы сливаются в некую структуру, которая определяет не только наше знание о Вселенной, но и способ нашего существования в ней. Отсюда следовало, что всякое стабильное изменение способа восприятия обязательно ведет к изменению типа энергообмена субъекта с окружающей средой, а это трансформирует конституцию самого субъекта. Собственно говоря, это революционное знание и дало толтекам возможность разработать уникальную дисциплину, что впервые указала человеку путь к реальному изменению своей природы. Возможно, толтекская магия — единственное учение, выбравшееся из безнадежного тупика, в котором по-прежнему находятся оккультные традиции мира. И нет ничего удивительного в том, что развитая технологическая наука западной цивилизации, несмотря на тщательно разработанные методы экспериментального исследования, прошла мимо этого фундаментального факта, поясняющего суть взаимоотношений нашей психики с внешним миром.

Во-первых, европейское описание мира вообще обходит вопросы, связанные с глубинной природой психики и психических процессов, а когда, вопреки своей экстравертивной направленности, пытается в них разобраться, то оказывается довольно беспомощной, поскольку не имеет для этого ни методов, ни инструментов. Во-вторых, ни европейская, ни известная нам азиатская культура никогда не имела дела с иными способами восприятия в более-менее стабильном состоянии. Проблески измененных режимов перцепции были столь редкими, хаотичными и непредсказуемыми, что понимались как галлюцинации, помрачение или искажение нормальной работы психики. Опыты известных нам до Кастанеды мистиков не были достаточно убедительными и могли лишь питать энтузиазм верующих. Ведь нестабильное изменение восприятия не успевало оказать заметного воздействия на привычную нам физическую природу, а значит, оставалось для первого внимания только иллюзией или игрой воображения.