Видеоунтерменш

Выйдя из трапезной, князь спустился к чулану с маленькой железной дверцей, открыл замок с секретом, зажег свечку и подошел к сундуку, в котором была спрятана великокняжеская скуфеть. Поднял крышку сундука, развернул медвежью шкуру, в которой еще Тороп в первый раз доставил изделие пред ясны очи. Да! Хороша. Хороша скуфеть. Ничего не попишешь, чертовски хороша! Век бы не расставался с изделием, а втайне любовался бы до самой кончины. Может, так и сделать? Нынче же объявить людям, что скуфеть сжег, а на самом деле уничтожить ее только в преддверии самой смерти. А с другой стороны, как же можно почувствовать это преддверие? Случайная смерть, она всегда подстерегает, будь ты князь, будь ты холоп, будь ты отшельник, удалившийся в непроходимые дебри слушать людское безмолвие.

То, что скуфеть должна быть уничтожена еще при его жизни, Владимир теперь хорошо понимал. Видения из будущего над Селигеровом озером очень его удручали. Тот белесый дядька, что будет жить через тысячу лет и который назовет себя «Дважды Владимиром», как выясняется, тоже возобладает скуфетью. Так что же получается, Владимир Красно Солнышко окажется не в силах повлиять на ход истории, и богопротивная рамка все-таки проскользнет в будущее в насмешку над христианской религией, которую он утверждал на Руси с таким трудом? И благодаря кому проскользнет? Уж не Звяге ли? Князя Олега, прозванного Вещим, погубил его же конь, как ему и предсказывали… Услышав эту историю еще в отроческие годы, Владимир долгое время пребывал в уверенности, что от судьбы никуда не уйдешь. Но теперь ему захотелось воспротивиться судьбе, полагаясь на свой жизненный опыт и мудрость. Отбросить в сторону безволие, свойственное русским людям. Самому решать, а не ждать, пока небеса за тебя решат. Сначала хорошенько подумать, а затем решать. Вещий Олег сам виноват! Не надо было наступать на конский череп! Так и ему, Владимиру Красно Солнышко, не стоит поддаваться приступам малодушия, а сегодня же ночью отправить в лучший мир мастера Звягу. А завтра же днем собрать людей, позвать цареградских послов и сжечь скуфеть. Кто как не князь должен взять в свои руки будущее! Не малодушничать, как Вещий Олег! Не смотреть на звезды, не слушать волхвов, а решать! Человек сам творец собственного счастья с Божьей помощью. Счастья своего и счастья своих потомков. «Ради вас, праправнуки мои, и сына моего Позвизда, ради Тебя, Спаситель, я поступаю именно так, а не иначе. Не останется завтра ни Звяги, ни скуфети. И произойти все должно в такой очередности: сначала Звяга, а потом скуфеть. Решено».

Убрав рамочку обратно в сундук и заперев чулан, Владимир поднимался по ступенькам крутой подземной лестницы, думая теперь только о том, как бы безболезненно умертвить мастера Звягу. Мастера, который вызывал у него большое уважение. Отравить? Вскрыть вены? Не должен же такой славный человек умирать в муках. Общепринято, что легким способом расставания с белым светом считается обезглавливание. Раз – и все. Но такое окончание годится только для мятежников, потому как сам ритуал напоминает скотобойню, отчего и совершается прилюдно. Неуважительный ритуал. Цареградцы говорили, что если вскрыть вены, да в теплой воде, то обреченный вроде бы совсем не мучается, а как бы потихоньку засыпает. А если еще рядом гусляров приставить, чтобы музыка убаюкивала и ласкала слух… Хорошая мысль. Тихо и благородно. Время позднее. Может быть, уже отдать распоряжение нагревать котел с родниковой водой, приготовить травы и пряности, а Звяге сказать, что неплохо было бы помыться после дальней дороги? И не в обычной бане, чем и простого холопа не удивишь, а как римскому цезарю, как дорогому гостю…

– Горим, князь! Горим!

Только сейчас Владимир, прервавший размышления, почувствовал едкий запах дыма, который пошел уже вниз, и отчетливо услышал людской топот.

– Горим, князь! Беда! Соловей-разбойник с четырех сторон терем поджег!

Взбежав по лестнице и выбравшись на простор через потайной выход, Владимир увидел, что весь его терем со всех сторон объят пламенем. Сухие деревянные настилы и резные пристройки, окружавшие все белокаменное здание, уже догорали, а сама известковая основа, потемнев, трескалась и, казалось, только добавляла жару беснующемуся огню, который быстро поднимался к самой крыше, касаясь причудливо расписанных остроконечных наблюдательных башен. Вот уже занялась и крыша, опрометчиво сложенная из березовых досок, в мгновение образовав огромный факел, осветивший ночное небо. Высокое безоблачное небо с крупными звездами, какие всегда бывают над Киевом. Звезды, что по ночам придают городу сказочность и великорусскую красоту.