Видеоунтерменш

Роман сердито пнул ногой один из своих чемоданов, которые оставил у Садовникова перед прогулкой. Открыл второй чемодан, покопался в каких-то тряпках, проверяя наличие пистолета и коробочки с патронами. Затем скептически оглядел отведенную ему комнату.

– Похоже, что у тебя обыска не было, пока мы ходили с тобой пиво пить…

– Да вроде бы все на месте… А почему у меня должен быть обыск?

– Почему, почему… Стреляли в нас! Это не галлюцинации. Сам видел. Хорошо, что напротив тебя сидел. Стрелок был один. Метрах в шестидесяти. Некрупный, в спортивной одежде. Лицо какое-то серое, словно на голову натянул капроновый чулок или что-то в этом роде… За ветками трудно рассмотреть… Сначал я подумал, человек в кустах прячется, чтобы нужду справить, а потом пригляделся – целится, собака! И ведь не пневматика. Листочки-то вон как поразлетались! А глушитель наверняка был…

– Я так ничего и не понял… Слышал только хлопки и фырканья…

– Пули фыркали. Пуля, когда далеко от тебя пролетает, свистит. Когда рядом – фыркает. А ту, которая прямо в тебя летит, вообще не услышишь.

– Откуда знаешь?

– Один афганец рассказывал.

«Хуже всего сейчас ему, – подумал Сергей, глядя на Романа, обхватившего голову руками. – Бедняга думает, что своим приездом навлек и на меня неприятности. Прямо-таки действительно беда какая-то за ним ходит. Впрочем, это естественно с учетом материализации мысли и слова. Если человек сам возится с оружием, много говорит об оружии, то рано или поздно кто-нибудь рядом обязательно пальнет. Пожарный притягивает пожары, а не наоборот. Врач притягивает болезни, следователь – преступления, а экономисты устраивают финансовые кризисы. Чего там далеко за примерами ходить? Вот мы сегодня сидели в пивной, говорили об Апокове… И тут же – на тебе! На экране появляется Александр Завенович. Собственной персоной. Не говорили, наверное, – не появился бы. Не кликай черта…».

– Мне не очень верится, что тот придурок в капроновом чулке, как ты утверждаешь, охотился специально за нами, – вслух произнес Сергей.

– Почему так думаешь?

– Если бы серьезно, адресно охотился, то наверняка бы поближе подошел. Для верности.

– Хочешь сказать, что это был просто искатель острых ощущений?

– Именно так, – все пытался успокоить друга Сергей. – Кто-нибудь из тех идиотов, которых не берут в горячие точки. В последнее время в Москве таких развелось много. Моя одна знакомая рассказывала, что прямо напротив ее дома жил такой «Рэмбо». Полтора года всем кварталом вычислить не могли. Начитался литературы про снайперов, купил пневматическое ружье, устроил себе лежанку в глубине комнаты, чтобы не засекли, ну и стрелял по прохожим. Да еще зарубки на прикладе делал. Такие дела… Вот только попался глупо, не как снайпер. Познакомился с некой особой, привел ее к себе домой, выпили, ну он и давай своими подвигами хвастаться. Не идентифицировал, бедняга, что три месяца назад он этой же самой даме в задницу и залепил.

– Стало быть, дама его и сдала, – улыбнулся Роман.

– Представь себе, нет. Не знаем мы с тобой, Рома, всех тонкостей глубинной женской натуры. Дама им, наоборот, восхитилась, полюбила, потому как человек с ружьем кажется сильным, тем более если самую эту силу на собственной шкуре испытала. Она не просто полюбила, а даже забеременела от снайпера. Стала жить с ним… Но однажды опрометчиво на радостях похвасталась своим счастьем завистливой подруге, которая, кстати, в свое время тоже получила по заднице из пневматики и от которой вдобавок муж недавно ушел. Вот подруга уже от зависти в милицию и настучала.

– Да, грустная история.

– Грустная…

«Неплохую я байку сочинил, – улыбался про себя Садовников. – Экспромтом. Пожалуй, надо бы и для себя записать. На сюжет для короткометражки потянет… Разумеется, еще концовку додумать, скажем, про ответную женскую месть. В финале все трое должны погибнуть. Драма».

– А если даже нас и заказали, то ничего страшного. – Садовников продолжал вслух. – Так уж повелось в последние годы, те, что заполучили капитал, не умеют ни хрена. А значит, и заказать правильно не сумеют. Или не того закажут. Или исполнителя грамотного не найдут. Если и найдут исполнителя, то не факт, что договорятся. Если договорятся, то, сам знаешь, очень вероятно «кидалово» с одной из сторон. Помножь все это на возможную неисправность оружия, на отсыревший порох и патроны не того калибра. Сразу поймешь, что в этой стране только жить трудно, а выжить легко.

– А ты сегодня в ударе, – удивился Руденко.

– Почему бы и не быть в ударе? Рок-оперу пишу. Форму надо поддерживать.

– Уже написал что-нибудь?

– Нет.

Сергей тяжело вздохнул, как вздыхают люди, которым предстоит проделать огромную неинтересную работу, встал, достал с полки черную папку с плотными толстенными обложками и вручил ее Роману.

– На вот, пока не забыл. Возвращаю тебе папку. А то уже привыкать к ней стал. Еще заныкаю… обычно заныкивают спички, зажигалки, а я могу еще авторучки и папки. Профессиональная привычка. Бери.

– Да-да, спасибо. – Роман повертел папку в руках. – Хорошая папка, тяжелая, плотная, с солнышком в уголке. Вообще-то папка не моя. Она апоковская. Два года назад мне досталась, когда из «Видео Унтерменшн» уходил. Вот, елы-палы, что ни предмет, то напоминание о нашем «благодетеле». Скажи, у тебя в доме фотографии Александра Завеновича случайно не имеется?

– Не имеется. А тебе зачем?

– Да так. На газовой плитке сожгли бы. Какой-нибудь ритуал придумали бы с выносом мусора, оскверняющего дом. Твою квартиру надо беречь от посягательств нечисти, Сережа. Чувствую, что другого убежища у нас не будет.

В это время раздался продолжительный звонок в дверь. Друзья переглянулись.

– К тебе кто-то должен прийти? – с настороженностью в голосе спросил Роман.

– Нет вроде… Может быть, мать приехала? Хотя странно… Обычно заранее предупреждает, звонит по телефону… Да и ключи у нее есть… Соседка?

– Спроси, прежде чем открывать.

Садовников подошел к двери.

– Кто там?

Несколько секунд молчания. Послышался шепот и возня, прежде чем прозвучал вопрос:

– Тамбовской картошки не надо, хозяин?

Сергей побледнел, обернулся, посмотрел на Романа, который тут же тихонько открыл чемодан и полез за «Вальтером».

– Спасибо, не надо! – громко произнес Сергей.

– Хорошая картошка, хозяин, белая, рассыпчатая.

– Спасибо, не надо! Картошки у нас полно.

Опять послышался шепот, затем шаги. Кто-то удалялся. Именно сейчас Сергей пожалел, что до сих пор так и не вставил дверной глазок.

– Да что это за чума за такая?! – закричал Руденко, убирая «Вальтер» во внутренний карман. – Там, на моей квартире тебе тоже тамбовскую картошку предлагали?!

– Да… но… как бы дело известное, – пожал плечами Сергей. – В это время многим предлагают…

– Но почему именно тамбовскую?!

– Наверное, потому, что под Тамбовом растет хорошая картошка…

– Ты уверен?! Ой, что это я…

В это время затрещал телефон.

Сергей подошел к аппарату, но почему-то так и не решился взять трубку. Телефон на время затих. Но потом зазвонил снова, долго и настойчиво. Трубка не поднималась. Затих опять.

– Если опять позвонят, возьмешь трубку, – процедил сквозь зубы Роман. – Но если в трубке будет молчание, то я уеду отсюда. Нечего обманывать себя. Эти хвосты притащил за собой я. Поеду к себе домой и разберусь в открытую. Буду стрелять в любого, кто предложит тамбовскую картошку.

Телефон опять зазвонил.

– Ну! Бери!

– Алло! Сережа! Здравствуй! – В трубке послышался веселый голос профессора Полянского.

– Здравствуйте, Марк Соломонович.

– Хорошо, что я тебе дозвонился, – радовался Полянский. – Тут такая забавная новость, что нет сил держать в себе! Можешь себе представить, ко мне опять приходили за материалами про Владимира Красно Солнышко! И как ты думаешь, откуда?

– Кто-нибудь из «Видео Унтерменшн».

– Как ты догадался?

– Не знаю…

– Ну вот, так оно и есть. Приезжали господа Юрий Эзополь и Александр Буревич. Их всех что, жареный петух в одно место клюнул? Они там что, все с ума, что ли, посходили?

– Наверное, посходили…

– Так вот, – хохотал Полянский, – Я им сначала хотел сказать, что все материалы уворованы вашими коллегами, господами Гусиным и Афанасьеу. Но потом, узнав, что мне хотят предложить денег, сказал, что Гусин и Афанасьеу своровали только часть материалов. А самое ценное осталось у меня. Я им дал отксерокопировать переплет про Святополка Окаянного и убийство Бориса и Глеба. В общем, вручил им «гарнитур генеральши Поповой». Как ты думаешь, я правильно поступил?

– Правильно. Если платят, то правильно, – поддержал его Сергей.

– Это еще не все, – продолжал Полянский. – Буревич с Эзополем пригласили меня отдохнуть на Селигере. Вот на днях. И дали пригласительный билет. У них там состоится какое-то корпоративное торжество. Как ты думаешь, почему бы не отдохнуть?

– Не знаю. С этими людьми трудно отдохнуть, Марк Соломонович.

– Да черт с ними! Я там вообще ни с кем общаться не собираюсь. Использую возможность погулять на природе… Кормят-то в пансионате хорошо?

– Да. Кормят хорошо…

– Ну ладно. До свидания. Если произойдет что-нибудь интересное, позвоню, – завершил разговор Полянский.

Положив трубку, Сергей посмотрел на Романа.

– Что там такое? – одними губами спросил Роман.

– А ты не слышал? Полянский звонил. Эзополь с Буревичем приходили за «Красным Солнышком»…

Сергей с ужасом заметил, что лицо у его друга прямо на глазах стало покрываться багровыми пятнами, губы задрожали, а ладони собрались в кулаки. Такое случается с людьми в преддверии беспощадной драки без правил. Помести его в таком состоянии на Шаболовку, Роман наверняка разметал бы по углам весь этот скотный двор, и не спасла бы ни Эзополя, ни Буревича никакая охрана. Говорят, в японских заводских цехах во избежание неприятных инцидентов устанавливают чучело начальника, а рядом кладут палку, чтобы по окончании рабочего дня любой сотрудник мог это чучело поколотить. Сергей сожалел, что у него в квартире не было ничего подобного. Разве что в кладовке хранился старый, запыленный плюшевый медведь… Впрочем, при чем тут медведь? У Романа хватило бы благородства, чтобы удержать себя от расправы с безобидным, ни в чем не повинным плюшевым мишкой…

– Это все… Это амбец… – Руденко заходил по комнате взад-вперед. – Это чума! Это зараза! Это чума! Они все…

Он схватил апоковскую папку с изображением солнышка в уголке, еще раз посмотрел на нее, затем изо всех сил ударил об угол стола. Что-то хрустнуло. Черная облицовка, отклеившись, отлетела. Словно кленовые листочки в осеннюю безветренную погоду, кружась и покачиваясь, опустились на паркетный пол три пожелтевших от времени бумажных листа. Друзья переглянулись. Это были чертежи владимировской скуфети.