Видящая

Все-таки Аарон был удивительно умной сволочью. Понимая, что Дайд способен докопаться до правды, максимально обезопасил сначала себя, а потом и своих последователей. Участники заговора первой волны понятия не имели, кто ими руководит, только один человек был в курсе дела. А после смерти принца в курсе уже, по-видимому, не был никто. Но Аарон посчитал неведение своих последователей недостаточной мерой, поэтому защитил Вандауса с двух сторон. Во-первых, купол шаманской магии, закрывший информацию о заговорщиках и скрепленный смертью брата императора, а во-вторых, заклятие отвлечения, которое все время отводило Гектору глаза, заставляя смотреть в другую сторону. Что ж, Аарон поступил правильно. Как только стало понятно, где, кроме дворца, под личиной работает на полставки Вамиус, Бирион стал слишком заметной фигурой. Специфика его ментальной родовой магии, легкость, с которой он мог всегда проникнуть во дворец под предлогом обычных личных встреч со своим другом и любимым драматургом Вольфом Ассиусом, образование – Бирион по специальности был артефактором, – осведомленность обо всех театральных делах и, наконец, общая с Аароном страсть к азартным играм – все это делало Вандауса кандидатом в лидеры заговорщиков номер один. Теперь Гектор ясно это видел. Он был уверен, что на этот раз не ошибается. Хотя Дайду очень хотелось ошибиться насчет того, какую роль играет Вольф во всем этом кошмаре. Но Гектор не верил в такую возможность. Ассиус наверняка был оставлен на роль настоящего лидера, которого до поры до времени ни во что не вмешивали, чтобы не подставлять. Его планировалось использовать позже, как только Арен будет убит и на престол взойдет кто-то другой. Скорее всего, принцесса Анна. Гектору не хотелось думать, что она тоже может быть замешана, но он рассматривал и подобную вероятность. И очень надеялся, что чутье его не подводит и Анна все-таки ни при чем. В любом случае это выяснится совсем скоро.

К пяти часам дня Дайд, чувствуя себя напряженным и взвинченным, как почти полгода назад в День Альганны, направился в Императорский театр.

В зале для переносов Гектора встречал лично Бирион Вандаус. Как всегда, одетый с иголочки, с вежливо-восторженной улыбкой и аккуратно подстриженными тоненькими щегольскими усами. Таракан, как есть таракан!

– Добрый вечер, – поздоровался Дайд, пожимая директорскую ладонь. Она была теплой, влажной и очень неприятной на ощупь. – Безумно рад, что вы позволили мне прийти сегодня и отдохнуть. Признаться, я изрядно устал, несмотря на весь свой так называемый отпуск.

– Отпуск, как я понимаю, вышел неудачным, – дружелюбно хмыкнул Бирион, и Гектор с трудом удержался от того, чтобы хлопнуть себя по лбу.

Он всегда воспринимал Вандауса как искреннего человека, не умеющего по-настоящему скрывать своих чувств. Дайд не считал его актером. И как же он ошибался! Этот таракан был воистину гениальным лицедеем, притворщиком похлеще Аарона. Брату императора не нужно было постоянно думать о том, как обмануть эмпатию его величества, Вандаусу же следовало научиться делать это мастерски. И не менее мастерски строить из себя человека, которого не интересует ничего, кроме искусства. А ведь достаточно было просто опросить университетских преподавателей: все как один отзывались о Бирионе как о крайне амбициозном и безумно талантливом артефакторе, который зачем-то променял головокружительную карьеру ученого-изобретателя на не менее головокружительную карьеру сначала помощника директора, а затем самого директора Императорского театра. И ведь в сторону Вандауса повело именно тогда, когда он начал общаться с Аароном…

– Вольф, конечно, гениальный драматург, – говорил между тем Бирион, шагая по коридорам театра по направлению ко входу в зрительный зал. – Каждая его пьеса становится безумно популярной, постоянно полный зал. Я боялся, что из-за отстранения Элен мы и половины зрителей не наберем, но ошибся. Все билеты на «Сеть» раскуплены, и это прекрасно! В последнее время нашему театру приходится ой как непросто.

– Да? А с чем это связано? – живо поинтересовался Гектор, разглядывая собеседника.

Он не чувствовал в нем ни малейшей фальши, в отличие от той же Элен, рядом с которой Дайд всегда ощущал, что она не живет, а играет. Бирион был абсолютно естественен, и, если бы не светло-серые глаза, в которых было куда меньше эмоций, чем в остальном лице, Гектор, пожалуй, заподозрил бы, что в очередной раз ошибся.

Вандаус поморщился, фыркнул.

– «Варьете Родерика». Слышали, может? Музыкальный театр на окраине столицы. Активно набирает популярность. Там нет классических спектаклей, зато есть дурные современные пьески, в основном детективы и комедии. Ничего серьезного, все развлекательного характера, но и цены, конечно, далеки от наших.

– А вы смотрели их спектакли? – спросил Гектор, припоминая, что вроде бы именно в «Варьете Родерика» служит нынешняя любовница его высочества Арчибальда.