Видящая

Дамиан не спешил отвечать, одна его рука была в кармане джинсов, а другая держала сигарету, он пристально смотрел на нее, внимательно изучая. Со стороны казалось, что девушка была уставшей. Это выдавали синяки под глазами и то, как она держалась: будто еще немного, и она сдастся, сломается. По сегодняшнему вечеру он понял, как ей здесь нелегко, намного тяжелее, чем было Катарине! Несравнимо тяжелее.

Молчание затянулось, и Мел резко взглянула на него, давая понять, что побыстрее хочет уйти отсюда.

— Ты меня боишься? — он смотрел ей прямо в глаза, отчего ей захотелось сжаться, но взяв в себя в руки и шумно выдохнув, тихо ответила, выговаривая чуть ли не по буквам, словно разговаривает с умалишенным.

— Еще чего!

— Ты меня боишься, — повторил он, улыбаясь. — Но я ничего плохого тебе не сделаю, мне просто нужно знать, что тогда случилось в библиотеке, почему я все это видел, и почему это видела ты?

Мелинда молчала, она жадно втягивала сигаретный дым и наполняла им свои легкие, от этого, казалось, ей становилось легче, и, как ни странно, сигарета придавала ей уверенности.

— А если я не скажу, ты меня тоже пристрелишь? — она сделала паузу и менее уверенно продолжила: — Как того мужчину?

Девушка увидела, как заходили желваки на его лице, а выражение лица стало жестче, и она поняла, что зря это сказала, нужно было промолчать, но во всем был виноват ее язык без единой косточки. И тут он неожиданно произнес:

— Тот мужчина… — последовала секундная пауза, за которую девушка поняла, как ему тяжело дается то, что он собирается произнести. Он тихо продолжил. — Это был мой отец.

Повисла тишина, нарушаемая звуками леса. Отдающимися в шелесте листьев и звуках, издаваемых совами и ночными животными, лес жил своей жизнью, отдельной от этого места. Мелинда не могла поверить в то, что услышала. Значит то, что она увидела, все до последней детали, было правдой. Этот человек убил собственного отца. «Но он тогда был еще ребенком», — поправила она себя. Ведь она не понаслышке знала, что нельзя осуждать человека, судя по его внешности и не зная всех обстоятельств произошедшего, но от этого поступка кровь стыла в ее жилах.

— Он был очень плохим отцом, — добавил Дамиан, стряхивая пепел в темноту за перилами. Он смотрел вдаль, и его мысли, судя по всему, были далеко не веселыми, и Мел вдруг стало жаль его. «Какими, наверное, должны были быть вескими причины, чтобы ребенок взял в руки оружие, более того, застрелил собственного отца. Сумасшедшим он не выглядел, опасным, резким, строгим — да, но не сумасшедшим». И Мел захотелось его хоть чем-то подбодрить:

— Знаешь, что? Может мне тоже бы следовало поступить со своим отцом так же? — тихо ответила Мел и, посмотрев на Дамиана, она поняла, что на его лице играет еле заметная улыбка.

— Я думаю, он не такой сукин сын, каким кажется тебе на первый взгляд.

— Именно из-за этого отправил в так называемый интернат?

— Наверное, на то были свои причины, — ответил он, и в его голосе больше не было стали, он был равнодушным и отстраненным.

— А если и были, может, к этому самому моменту мне пора было бы узнать о них? — Мел и не заметила, как повернулась к нему полностью, увлеченная их неожиданно интересным диалогом.

— Значит, просто еще не время.

— О! Только не говори больше ни слова, я это слышала здесь, кажется, по меньшей мере, раз так тысячу. Лучше просто соври! — Мелинда выкинула свой тлеющий окурок и опять посмотрела на него.

— Меня учили не врать, чтобы потом не оправдываться, — пожал Дамиан своими широкими плечами, опираясь локтями о холодную каменную балюстраду.

— И ты, правда, никогда не врешь? Такого не бывает! — Мелинда улыбнулась, не пытаясь скрыть сомнение в голосе. — Никогда в такое не поверю.

— Это правда, — он улыбнулся в ответ. Дамиан решился не уклоняться от первоначально заданного им маршрута и, помолчав, произнес: — Что же ты такое, Мелинда?

«И почему ты вносишь столько смуты в мою, с таким трудом, налаженную жизнь?» — добавил он про себя. Последние пару дней он только и думал о том, как она могла увидеть то, что с таким трудом он пытался забыть годами, выстроив высокую кирпичную стену, похоронив за ней все воспоминания. Теперь он постоянно просыпался в мокром поту от кошмаров, которые его мучали. Все произошедшее не укладывалось в его сверхпрагматичном сознании.

Мелинда поняла, к чему он пытается клонить последним вопросом, и напряглась, готовая в любой момент ощетиниться.

— Хорошо, если не хочешь, не говори, просто ответь на последний вопрос, — он сделал паузу, ожидая ее реакции. Девушка настороженно уставилась на него, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо и обхватывая себя руками.