Видящий

— Не сомневаюсь, — буркнул я, подгоняя его рукоятью секиры. — Думаю, будет справедливо, если мы оставим тебя внутри и завалим вход. Мертвому конунгу наверняка понравятся твои рассказы о несчастном детстве.

— Что? Нет, прошу тебя! — захныкал Сигмунд. — Лучше убей!

Огонь факела в его руке затрепетал — похоже, мы приближались к морю.

— Далеко еще? — Айна посмотрела по сторонам. — Что-то я не вижу никакого кургана.

— Здесь. — Сигмунд махнул факелом. — Вход здесь.

Неудивительно, что мы не заметили. Беспощадное время почти сравняло курган с землей — теперь высоты в нем осталось едва ли больше половины человеческого роста. А поток холодного воздуха, едва не задувший огонь в руках Сигмунда, шел вовсе не с моря.

А из подземелья. Желтоватое пламя факела освещало полуразвалившиеся каменные ступеньки, ведущие вниз.

— Не хочется мне туда идти, — проворчала Айна. — Даже если никаких драугров здесь и нет, мертвые умеют мстить. Старый обманщик Гисли все-таки встретил свою смерть.

От топора Айны. Похоже, дева-воительница до сих пор стыдилась за свой страх перед фальшивыми драуграми, и от этого становилась еще более сердитой, чем обычно.

— Мы не тронем того, что принадлежит мертвым. — Я шагнул на ступеньку следом за Сигмундом. — Но золото, которое ворюги украли у живых, нам пригодится. В Фолькьерке почти не осталось воинов, зато очень много голодных ртов.

Мысли о родном поселении покойного возлюбленного, похоже, придали Айне решимости. Она осторожно взяла меня за руку, чтобы не споткнуться, и двинулась за нами. Лестница оказалась довольно короткой — да и откуда здесь было взяться глубокому подземелью? И все же гробница древнего конунга оказалось местом, мягко говоря, неприятным. Сверху сюда не доносилось никаких звуков — ни завывания ветра, ни далекого плеска волн, ни даже шума деревьев. Глухую тишину тревожили только наши шаги и едва слышное потрескивание факела. Обычно про подобные мрачные места говорят что-то вроде «здесь пахло смертью», но ничего подобного я не чувствовал. Когда-то смерть царила здесь, но даже ей оказалось не под силу пережить само время. Воздух пах только сыростью и слежавшейся пылью — и больше ничем. Даже огонь — вечный источник света и самой жизни — потускнел и как будто съежился, оказавшись не в силах бороться с подземельем. Когда Сигмунд запалил еще пару факелов, висевших в самодельных держателях на стене, я смог кое-как оглядеть последнее пристанище древнего конунга и его хирда.

Столетия высушили плоть мертвецов. Часть останков по-прежнему лежали на каменных ложах, но немало костей рассыпалось и по полу. Тусклое пламя выхватывало из темноты ржавые рукояти мечей и обрывки кольчуг — так вот из чего сделали свои маскарадные костюмы «драугры». Воры тащили все, что могло представлять хоть какую-то ценность, а потом, похоже, устроили в кургане тайник. В углу я разглядел сваленные в кучу ценности — кошельки, мех, серебряную посуду, бочки... Похоже, «драугры» не только собирали желтый металл, но и не стеснялись иной раз отбирать имущество путников силой — если сила была на их стороне.

— Берем все, что сможет унести, — сказал я и потянулся за трофейным золотом.

Получен новый предмет!

Золото: 2705 единиц

Система услужливо перетащила в мой инвентарь все монеты разом. Хвала Всеотцу, они ничего не весили — создатели «Гардарики» делали упор на реализм, но все же не отказались от некоторых игровых условностей. В частности — от бездонных кошельков и «пятого измерения» инвентаря. Если бы Айна решила утащить все местное барахло в реале, ее уже не было бы видно под рюкзаком — но ее дорожная сумка разве что стала чуть пухлее. Впрочем, женские сумочки всегда отличались вместительностью, граничащей с магией...

Пока моя спутница занималась экспроприацией награбленного, а Сигмунд испуганно озирался по сторонам и бормотал молитвы, я снял со стены еще один факел и прошел чуть дальше в темноту — вглубь гробницы. Едва ли ворюги не обыскали здесь каждый угол и оставили хоть что-то ценное, но...

Оставили. Старый Гисли был достаточно наглым и бесстрашным, чтобы обобрать и смешать с пылью под ногами останки хирдманнов, но даже он не осмелился ограбить конунга. Да что там — я и сам отшатнулся, когда пламя осветило гигантскую фигуру.

Древние умельцы похоронили конунга стоя. Похоже, при жизни он был настоящим великаном, и даже спустя сотни лет его высохший скелет возвышался надо мной чуть ли не на две головы. В отличие от своего хирда конунг не рассыпался в прах, а все так же стоял, сжимая латными рукавицами рукоять меча. Рогатый шлем, как и богато украшенные золотом доспехи, давно заржавели, от кольчуги остались одни воспоминания — но оружие конунга время пощадило. Огромная — чуть ли не втрое длиннее обычной — рукоять сияла алым камнем навершия точно так же, как и сотни лет назад...