Видящий (СИ)

            - Не сомневаясь, - буркнул я, подгоняя его рукоятью секиры. – Думаю, будет справедливо, если мы оставим тебя внутри и завалим вход. Мертвому конунгу наверняка понравятся твои рассказы о несчастном детстве.

            - Что? Нет, прошу тебя! – захныкал Сигмунд. – Лучше убей!

            Огонь факела в его руке затрепетал – похоже, мы приближались к морю.

            - Далеко еще? – Айна посмотрела по сторонам. – Что-то я не вижу никакого кургана.

            - Здесь. – Сигмунд махнул факелом. – Вход здесь.

            Неудивительно, что мы не заметили. Беспощадное время почти сравняло курган с землей – теперь высоты в нем осталось едва ли больше половины человеческого роста. А поток холодного воздуха, едва не задувший огонь в руках Сигмунда, шел вовсе не с моря.

            А из подземелья. Желтоватое пламя факела освещало полуразвалившиеся каменные ступеньки, ведущие вниз.

            - Не хочется мне туда идти, - проворчала Айна. – Даже если никаких драугров здесь и нет, мертвые умеют мстить. Старый обманщик Гисли все-таки встретил свою смерть.

            От топора Айны. Похоже, дева-воительница до сих пор стыдилась за свой страх перед фальшивыми драуграми, и от этого становилась еще более сердитой, чем обычно.

    - Мы не тронем того, что принадлежит мертвым. – Я шагнул на ступеньку следом за Сигмундом. – Но золото, которое ворюги украли у живых, нам пригодится. В Фолькьерке почти не осталось воинов, зато очень много голодных ртов.

            Мысли о родном поселении покойного возлюбленного, похоже, придали Айне решимости. Она осторожно взяла меня за руку, чтобы не споткнуться, и двинулась за нами. Лестница оказалась довольно короткой – да и откуда здесь было взяться глубокому подземелью? И все же гробница древнего конунга оказалось местом, мягко говоря, неприятным. Сверху сюда не доносилось никаких звуков – ни завывания ветра, ни далекого плеска волн, ни даже шума деревьев. Глухую тишину разгоняли только наши шаги и едва слышное потрескивание факела. Обычно про подобные мрачные места говорят что-то вроде «здесь пахло смертью», но ничего подобного я не чувствовал. Когда-то смерть царила здесь, но даже ей оказалось не под силу пережить само время. Воздух пах только сыростью и слежавшейся пылью – и больше ничем. Даже огонь – вечный источник света и самой жизни – потускнел и как будто съежился, оказавшись не в силах бороться с подземельем. Когда Сигмунд запалил еще пару факелов, висевших в самодельных держателях на стене, я смог кое-как разглядеть последнее пристанище древнего конунга и его хирда.

            Столетия высушили плоть мертвецов. Часть останков до сих пор лежали на каменных ложах, но немало костей рассыпалось и по полу. Тусклое пламя выхватывало из темноты ржавые рукояти мечей и обрывки кольчуг – так вот из чего делали свои маскарадные костюмы «драугры». Воры тащили все, что могло представлять хоть какую-то ценность, а потом, похоже, устроили в кургане тайник. В углу я разглядел сваленные в кучу ценности – кошельки, мех, серебряную посуду, бочки… Похоже, «драугры» искали не только желтый металл, но и не стеснялись иной раз отбирать имущество путников силой – если сила была на их стороне.

            - Берем все, что сможет унести, - сказал я и потянулся за трофейным золотом.

Получен новый предмет!

Золото: 2705 единиц

            Система услужливо перетащила в мой инвентарь все монеты разом. Хвала Одину, они ничего не весили – создатели «Гардарики» явно делали упор на реализм, но все же не отказались от некоторых игровых условностей. В частности – от бездонных кошельков и «пятого измерения» инвентаря. Если бы Айна решила утащить все местное барахло в реале, ее уже не было бы видно под рюкзаком – но ее дорожная сумка разве что стала чуть пухлее. Впрочем, женские сумочки всегда отличались вместительностью, граничащей с магией…

            Пока моя спутница занималась экспроприацией награбленного, а Сигмунд испуганно озирался по сторонам и бормотал молитвы, я снял со стены еще один факел и прошел чуть дальше в темноту – вглубь гробницы. Едва ли ворюги не обыскали здесь каждый угол и оставили хоть что-то ценное, но…

            Оставили. Старый Гисли был достаточно наглым и бесстрашным, чтобы обобрать и смешать с пылью под ногами останки хирдманнов, но даже он не осмелился ограбить самого конунга. Да что там – я и сам отшатнулся, когда пламя осветило гигантскую фигуру.

            Древние умельцы похоронили конунга стоя. Похоже, при жизни он был настоящим великаном, и даже спустя сотни лет его высохший скелет возвышался надо мной чуть ли не на две головы. В отличие от своего хирда он не рассыпался в прах, а все так же стоял, сжимая латными рукавицами рукоять меча. Рогатый шлем, как и богато украшенные золотом доспехи, давно заржавели, от кольчуги остались одни воспоминания – но оружие конунга время пощадило. Огромная – чуть ли не втрое длиннее обычной – рукоять сияла алым камнем навершия точно так же, как и сотни лет назад…