Видят ли березы сны

– Доброе, доброе, барышня. Стало быть, вы наша новая гувернантка. Так, так, посмотрим, посмотрим… – закряхтел он, удобнее усаживаясь на диван.

Анна почувствовала себя снова школьницей, новые знакомства давались ей и без того с большим трудом, с незнакомыми людьми она по большей части старалась помалкивать, научившись по мастерски ловко скрывать мысли и чувства. Что ж этот талант не приходит с рождением, этому учит лишь жизнь.

Но от его пытливого взгляда, казалось, ничего не скроешь. Это был тучный мужчина, с пышными рыжими усами и бородой, с колючими, хитрыми и лукавыми глазками, глубоко спрятанными за кустистыми бровями. Лицо его имело красновато-бурый оттенок, что явно свидетельствовало о чрезмерной любви ко всякого рода пагубным привычкам. Судя по тому, как ярко сегодня пылали его щеки, не исключено что и вчера не появился он к ужину именно по этой причине. Волосы его лоснились как от масла и были зачесаны на косой пробор, в тон бороде, имея рыжеватый оттенок. Одет он был хоть и дорого, но не опрятно, предметы одежды сидели на нем либо мешковато, либо наоборот были малы. Хлопковые бежевые брюки хотя и были скроены из добротной ткани, но имели изрядно потертый вид и не отличались чистотой. Единственным предметом наряда, не вызывающим нареканий, были превосходные кожаные сапоги, начищенные до зеркального блеска, так что если бы Анна подошла чуть ближе, то смогла бы увидеть в них свое отражение. Цветастый желтый жилет едва сходился на животе, а пуговица, сдерживавшая натиск плоти, казалось, вот-вот застонет, лопнет и отлетит кому-нибудь в лоб, не справившись с непосильной работой.

Впрочем, и к дорогим золотым карманным часам на цепочке было не придраться. Они были дороги и безупречны.

По правде сказать, подводя итог увиденному, без зазрения совести, можно было бы сказать, что он почти уродлив, но уверенная манера держаться и не дюжий интеллект, скрытый за маской показной простоты, с лихвой компенсировала сей недостаток. Он походил на матерого хитрого рыжего лиса. От чего, Анна инстинктивно почувствовала опасность.

– Стало быть, вы моих дражайших дочерей этикету и французскому будете учить? – спросил он, лениво растягивая слова и с прищуром поглядывая на стоящую перед ним на выправку, словно солдат, гувернантку.

Анна подумала, что для начала не мешало бы научить их держать вилку с ложкой, а уж потом учить французскому, но испугавшись собственных дерзких мыслей, опустила глаза, боясь, что хитрый и проницательный человек, без труда прочтет, ее мысли, и что внутри, ее сильный дух, по прежнему далек от кротости и смирения. Дерзость и острый ум были явно не теми добродетелями, которые хозяин хотел бы видеть в своей работнице, будь то дворянин или купец, да хоть и зажиточный крестьянин, нанимающий батраков в помощь.

– При мне есть все бумаги, и рекомендательное письмо и диплом, позвольте показать? До работы у Ее Степенства, Надежды Григорьевны Лаптевой, я работала в школе, а еще давала частные уроки французского, – зачем то солгала Анна, по всей видимости, желая произвести как можно больший эффект.

– Ну, полно, полно, как говорится, бумаге верь, а сам проверь. Я толку в этой затее признаться, вижу мало, грамоте и чтению научить можно и с наименьшими затратами, но коли Оне желают, – видимо имея ввиду свою супругу, – чтобы дочери, Па разные под пианино вытанцовывали, да по-французски разговаривали, когда по грибы в лес ходят, значит так тому и быть, я возражать не стану, – с этими словами он тяжело встал, давая понять, что разговор окончен.

– Премного благодарна, Ваше степенство, – и уловив намек тотчас скрылась. Она была невероятно рада, как все быстро и легко устроилось, все самое дурное позади, словно камень с души. Теперь жизнь пойдет своим чередом.

Постепенно жизнь и правда вошла в привычное русло, дни сменяли недели, недели месяцы. Потребовалось, конечно, немало времени, чтобы прижиться в чужой семье, понять царившие в семье нравы и характер домочадцев, приноровиться к их ритму жизни. Купеческая семья с традиционными патриархальными нравами, с властной фигурой отца во главе семейства и слабой фигурой матери был так не похожа на ее собственную, где отец был мягкий и интеллигентный, а мать сильная и стойкая. Женское же слово здесь имело значение лишь в той мере и до той поры, пока не противоречило мужскому.