К концу дня ветер стал ослабевать. Ход увеличился до четырех узлов, больше выжать из машины не удавалось. Прошел небольшой снежный заряд, и открылись звезды. Это беспокоило, потому что «Ванцетти» вошел в район, который называли «горячим коридором». Звезды дали возможность определить место судна, впервые после выхода из Поноя. Когда штурман провел по линейке курс, оказалось, что конец карандашной линии почти упирается в Медвежий. Шторм отбросил «Ванцетти» на 25 миль севернее рекомендованного курса. Нужны были снова снег и метель, чтобы не заметили с острова. Но погода все улучшалась, а вдобавок ко всему началась полоса битого льда. Пришлось снизить и без того малый ход, осторожно пробираться, расталкивая «блины». Ночь была безлунная, но небо стало светлеть и вдруг замерцало, засияло. Никогда еще не видели на «Ванцетти» такого роскошного северного сияния.
— Земля! — крикнул наблюдатель с правого крыла мостика.
Это был Медвежий. «Ванцетти» находился точно в центре круга, который очертил в Архангельске начальник пароходства, показывая примерный район гибели «Кузнеца Лесова». Белый лед. Силуэт парохода. Все это явно видно с острова. Веронд повернул судно на юг, прочь от Медвежьего. 5 января в 0 часов 30 минут лед остался позади. Судно снова прибавило ход.
«Слышу шум винтов»
В новогоднее утро U-553 пересекла Северный полярный круг, и этот день едва не стал для нее последним. Лодка переползала с волны на волну, раскачиваясь, словно маятник. Брызги замерзали на прорезиненных плащах, на лицах вахтенных, обвисали сосульками на леерах, тросах антенны. Вдруг из-за низких туч вывалился неслышный в грохоте волн английский самолет.
Всего сорок пять секунд нужно лодке, чтобы исчезнуть с поверхности океана, но это ужасно долго, если самолет над головой. Истребитель, бомбардировщик, летающая лодка или черт знает что там еще успел сбросить несколько глубинных бомб. В лодке загремело, как в консервной банке. Погас свет, на какое-то время она вышла из-под контроля и стала неудержимо проваливаться в глубину. Выровнять ее удалось с невероятным трудом.
Снова загорелся в отсеках свет, обнажив серые лица людей. Через какое-то время механик доложил, что можно идти дальше. Теперь командир ждал оптимистического рапорта от радиста. Он все еще поглядывал на часы, потому что приближалось время связи со штабом, но отремонтировать после встряски удалось только приемник. Ну и бог с ним, с передатчиком! Не возвращаться же из-за этого в базу с полными цистернами топлива и неизрасходованным запасом торпед.
Еще четверо суток упорно шли на север, туда, где на карте были пунктиры вероятных курсов одиночных русских судов. Когда лодка всплывала для подзарядки аккумуляторов, в люки со свистом врывался ледяной ветер. Но никакой ветер и даже вентиляторы не могли выдуть застоявшийся, загустевший, сырой, смрадный запах — смесь пота, выхлопных газов, одеколона, гальюна и камбуза.
5 января в 2 часа 30 минут по Гринвичу Карл Турман, намертво вцепившись в леер, вглядывался с мостика в горизонт, постепенно очищавшийся от туч. Появились первые блики северного сияния, и это улучшало обзор. Снизу раздался возглас рулевого:
— Командира вызывает радист.
Оказывается, наблюдатели с Медвежьего засекли в 10–12 милях южнее острова одиночный пароход. Скорость и тоннаж определить не удалось, так как судно ушло на юг и быстро скрылось.
Теперь не упустить случай, не разминуться в безбрежном океане, не отдать добычу лодкам, что болтаются между Ян-Майеном и Исландией. Нужно угадать действия русского капитана. Он, конечно же, шарахнется от Медвежьего, как черт от ладана, но далеко бежать на юг не посмеет, чтобы не врезаться в зону патрулирования авиации. Итак, миль двадцать на юг, потом поворот — и во все лопатки на запад. Значит, район перехвата… Карл дал вахтенному штурману курс. Невидимая с поверхности океана лодка пошла вперед, вслушиваясь в шорохи моря. Сам Карл отправился в «келью», лег на койку. Надо беречь силы для напряженных часов, которые предстоит пережить во время охоты. Он засыпал и снова просыпался. Лишь через несколько томительных часов акустик доложил:
— Есть шум винтов.
Карл вскочил с койки, в два прыжка оказался возле акустика, сорвал с его головы наушники, прижал теплый резиновый блин к уху. Сквозь многоголосье моря доносился едва слышный звук, похожий на легкое постукивание мякотью пальца по краешку стола. Сомнений не было: лодка напала на след. Расчет оказался верным.
Капитан русского транспорта действовал именно так, как предполагал Карл.
— Не терять! Держать! Пеленг докладывать непрерывно!