Видимость правды

Сначала его решение было основано на желании выразить Сильвии Кейт свое сочувствие и сказать ей, что он по-прежнему не удовлетворен версией о самоубийстве; теперь же, когда он пришел, он обнаружил, что это был только предлог, чтобы увидеть ее, поговорить с ней.

Она стояла в уютной нише вместе с другой девушкой. Обе были в темных платьях с низким декольте, отделанным белой бейкой; девушка узнала его в первый же момент, ее раскосые глаза просияли улыбкой. Она вышла из-за прилавка, пожала ему руку и лишь затем взяла его шляпу и передала второй девушке.

Она сказала:

— Я рада, что вы пришли.

Стэндиш спросил, можно ли им присесть где-нибудь на несколько минут, и она ответила, что да, можно, и переговорила со своей напарницей. Затем она провела его в комнату, где стояли несколько столов для тех, кто предпочитал тишину шумной танцующей компании.

Когда они сели за стол, он сделал заказ и спросил, не нарушает ли он их правила, и она заверила его, что все в порядке, она договорилась, и ее заменят.

— При первой же возможности я увольняюсь, — сказала она. — Мне трудно здесь работать после всего, что случилось с Ральфом.

Он сказал, что понимает ее. Он вкратце рассказал ей о том, чем занимался все это время и, рассказывая, смотрел на нее и видел, что лицо ее осунулось, высокие скулы и впадины под ними подчеркивали пухлые губы. В полумраке ее волосы казались мягкими и блестящими, смуглая кожа — гладкой; косметики было немного.

— Похоже, что у Флеминга водились деньги? — спросил он.

— Да, пожалуй. — Она взглянула на него. — У него была хорошая машина и — да, думаю, он был при деньгах.

Не называя имен, Стэндиш рассказал о 5 тысячах, которые Дональд Тримэйн получил, но никуда не вложил. Есть возможность свести эти два конца.

Он увидел, что она хотела что-то сказать, но сдержалась. Дыханье у нее перехватило, грудь под тканью платья напряглась. Она посмотрела прямо ему в глаза, наклонившись так близко, что он мог заглянуть в зеленую глубину ее глаз.

— Вы думаете, что этот человек заплатил Джорджу пять тысяч, чтобы…

— Чтобы он сбил Уолтера Тримэйна, — закончил Стэндиш. — Думаю, что несчастный случай был заранее спланирован. По-видимому, Джордж нуждался в деньгах, и для него это был способ, чтобы их заработать. Возможно, тот, кто его нанял, понял, какой козырь дал ему в руки, и решил положить вымогательствам конец.

Это объясняет применение порошка; но просто застрелить Флеминга было бы недостаточно. Убийца должен был быть уверен, что его никогда не обнаружат; ему надо было разработать еще один сценарий, такой же хитроумный.

Он перевел дыхание и сказал:

— Из разговоров с Флемингом тот обнаружил, что у Флеминга были неприятности из-за Эсти. Он, вероятно, даже назначил Эсти встречу и пошел на нее прямиком после того, как управился с Флемингом. Каким-то образом, обманом или под угрозой пистолета, он заставил Эсти сесть за руль и ехать в район порта. — Он помедлил, не желая останавливаться на подробностях. — Когда все было кончено, он оставил свой пистолет и забрал пистолет Эсти, чтобы у полиции сложилось вполне определенное мнение; так оно и случилось.

Она напряженно следила за его рассказом, глядя на него широко раскрытыми глазами; наконец, она со вздохом откинулась назад.

— Да, видимо, все так и было. Ральф никогда бы так не сделал, и… — она помедлила и их взгляды встретились. — Вы собираетесь все это доказать?

Стэндиш сказал, что надо попытаться. С минуту он любовался ею. Затем внезапно смутился, так как знал, что не имеет права так на нее смотреть.

Он подозвал официанта и заплатил по чеку. Все еще немного смущенный, он пожал ей руку в фойе и услышал слова благодарности.

Небо и прежде было закрыто тучами, и теперь, расплачиваясь за свою беспечность, Поль Стэндиш оказался под дождем без пальто, на скользком и грязном тротуаре. Машину он припарковал почти за квартал от клуба, и, хотя дождь шел не сильный, он поливал усердно, и ему ничего не оставалось, как бежать бегом.

Он плюхнулся на сиденье, захлопнул дверцу и обнаружил, что в машине было мокро из-за того, что он забыл поднять окно; пришлось закрыть его. Он выудил из кармана ключи, включил дворники и, наконец вырулил со стоянки. Через восемь минут он был уже среди гаражей примерно в квартале от своего дома. Он запер гараж и стал ощупью пробираться по темной, скользкой улице.

Он повернул направо, из-за дождя держась поближе к домам. На углу он снова повернул. До дома оставалось еще порядочное расстояние, и он шел, держа в руках сумку; темнота сгущалась. Лишь несколько окон были освещены на этой улице; кругом стояла тишина, только где-то впереди слышался низкий, стреляющий звук работающего вхолостую мотора.

Стэндиш не смог бы объяснить, что заставило его поднять взгляд и остановиться буквально у порога собственного дома. Ведь он спешил. Он смотрел вниз, защищаясь от дождя. Звук мотора не значил ничего. И все же какое-то внутреннее чувство заставило его поднять голову, и он застыл, как вкопанный.