Видишь принца - целуй! И так восемь раз (СИ)

Объяснялось перемещение просто - актерские инстинкты не позволяли Полине выступать спиной к ристалищу, и Лаодике пришлось передвинуться, освобождая ей площадку для выступления. Затем публика услышала странные музыку и пение, которые никак нельзя было отнести к героическим балладам. Народ начал привставать на трибунах и вытягивать шеи, пытаясь получше разглядеть и расслышать происходящее в императорской ложе. Графиня Сосипатра и баронесса Дидона продолжали сыпать гадостями, не подозревая, что решение об их отлучении от двора уже принято, и вопрос был только в том, как это сделать поизящнее.

Глава тайной службы Мназон Линос, перебравшийся в ложу, отделенную от императорской тяжелой бархатной занавесью, внимательно следил за неожиданным концертом. И видно и слышно ему было не в пример лучше, чем прочей публике, несмотря на то, что наблюдать приходилось в небольшую щелку. Высокая блондинка Полина извлекала из лютни примитивную мелодию, а маленькая брюнетка Аглая, звонко притоптывая каблучками на месте, - вуаль колыхалась из стороны в сторону - пела коротенькие корявые песни со странными словами:

Я мечтаю выйти замуж

За принца за богатого,

А подруга мне пророчит

Гнома бородатого.

Эх, топни нога,

Топни правенькая,

Все равно ребята любят,

Хоть и маленькая!

Полина скосила глаза на слегка качнувшуюся занавесь и подхватила:

Не смотрите на меня,

Глазки поломаете,

Я не с вашего села,

И вы меня не знаете.

Говорят, что часто он

По кустам скрывается,

Братцы, может он шпион,

Может, подбирается?

Мназон Линкос поперхнулся в своем укрытии. Полину сменила Аглая, заметившая ее внимание к занавеске.

Поцелуй меня, мой милый

Без отрыва сорок раз,

Вот тогда тебе поверю,

Что любовь идет у нас!

Поплясала бы,

Да туфли тесные,

А ребята здесь

Интересные.

Последнюю фразу Аглая допевала, глядя на стремительно входящего в ложу высокого и широкого мужчину. Принцесса поднялась ему навстречу. Концерт пришлось прекратить.

- Лаодика, дочка, это и есть твои подружки из Руасии? - прогудел Зотик Третий, внимательно разглядывая девушек. "С таким голосом ему надо петь дуэтом с тем юным менестрелем", - машинально отметила Полина, отставляя лютню в сторону и неловко кланяясь императору. Аглая последовала ее примеру.

-Да, папа. Это Полина, а это Аглая. Во время перерыва девушки показывали мне, как поют у них на родине озорные куплеты.

- Я вижу. Кажется, вы привлекли больше внимания, чем самые маститые менестрели, - глаза императора смеялись. - Не желаете получить ангажемент в императорском театре?

Юные артистки переглянулись: "Опять двадцать пять! Или император шутит?"

- Благодарим вас, ваше величество, мы подумаем, - чопорно ответила Полина.

Император двумя пальцами подцепил дочкино кресло, которое девицы тащили к перилам втроем ("Силен мужик!", - восхитилась Аглая.), вернул его на место, и жестом предложил всем рассаживаться. За его плечом непонятно откуда - только снова качнулась занавесь в соседнюю ложу - материализовался крепкий кареглазый субъект, по всему виду, с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками.

Разговор, как оказалось, еще не был закончен.

- А для чего, милые девушки, вы все обрядились в вуали? - спросил Зотик Третий, причем слово "обрядились" прозвучало как "напялили".

Император знал, как дочь расстраивала необходимость закрывать лицо, и недоумевал, почему Лаодика не только не избавилась от вуали при первой возможности - если, конечно, ошеломляющая новость о ее излечении была правдой - но и нарядила по своему подобию подружек.

Ответ дочери удивил.

- Мы решили ввести новую моду, - легкомысленно прощебетала принцесса. - Вуали в стиле Лаодики. Девушкам очень понравилось, и я им подарила несколько. Полина, повтори, пожалуйста, для отца твой "показ мод", ну, как в гардеробной.

- Ну вот, весь вечер на арене, - пробормотала себе под нос будущая актриса. Впрочем, не сказать, чтобы ей это не нравилось. Девушка решительно подобрала лютню и протянула ее Лаодике:

- Только под музыку!

Принцесса начала наигрывать легкую танцевальную мелодию. Полина отошла к левому краю перил и двинулась вдоль них походкой от бедра.

Легкую, в тон золотисто-бежевого платья, кружевную вуаль она сначала откинула назад на свои светлые локоны, полностью открывая лицо. Затем чуть-чуть приспустила вниз, закрывая лоб и брови, и начала из-под нее стрельбу глазами по площадям. Потом опустила вуаль еще ниже, полностью закрыв верхнюю половину лица и акцентируя внимание на губах, и подарила публике несколько самых обворожительных своих улыбок. Затем залихватски развернула вуаль задом наперед, так что декоративный витой шнурок оказался на лбу, а кружева невесомой фатой прикрыли затылок, и так прошлась в обратном направлении.

Публика на трибунах, наблюдавшая за представлением, выразила свое одобрение топотом ног, громкими аплодисментами и свистом.

Мода рождалась прямо на глазах.

Когда аплодисменты замолкли, из ложи для аристократов раздался оглушительный треск - графиня Сосипатра со злости переломила веер.