Видоизмененный углерод

— Стараюсь.

Встав, я направился за бутылкой виски. Проходя через комнату, я увидел в зеркале у кровати свое отражение.

Если оболочка Райкера производила впечатление человека, привыкшего очертя голову бросаться навстречу напастям, которые предлагала ему жизнь, то человек в зеркале выглядел так, словно обладал умением аккуратно проскальзывать мимо любых невзгод и с насмешкой наблюдать, как коварная судьба, обманувшись в очередной раз, неуклюже падает на землю лицом вниз. Своими движениями, плавности и экономичной легкости которых позавидовала бы Анчана Саломао, он напоминал крупного представителя семейства кошачьих. Густые иссиня-чёрные волосы ниспадали плавными волнами на обманчиво покатые плечи, а изящно раскосые глаза смотрели на мир с мягкой беззаботностью, говорившей о том, что в нашей вселенной жить хорошо.

Я провел в оболочке технического ниндзя лишь несколько часов — если точно, семь часов и сорок две минуты, согласно часовому дисплею, вживленному в левый верхний угол поля зрения, — но никаких побочных последствий загрузки не было. Я взял бутылку виски изящной смуглой рукой художника, и эта простая демонстрация полного единства мышц и костей озарила меня радостью. Нейрохимическая система «Хумало» постоянно мерцала на грани восприятия, славно расхваливая мириады поступков, которые может в любой момент совершить это тело. Даже когда я служил в Корпусе чрезвычайных посланников, мне не доводилось носить ничего подобного.

Вспомнив слова Карнажа, я мысленно покачал головой. Если чиновники ООН думают, что им удастся установить десятилетнее эмбарго на поставку в колонии вот этого, они живут в другом измерении.

— Не знаю, как ты, — сказал он, — но у меня от неё мурашки по коже бегут, твою мать.

— Это ты мне говоришь?

Наполнив стакан, я предложил бутылку ему. Он покачал головой. Вернувшись к подоконнику, я снова уселся на него, прислонившись спиной к стеклу.

— Как только Кадмин мог выносить такое? Ортега говорит, он постоянно работал в паре с самим собой.

— Полагаю, со временем к этому привыкаешь. К тому же Кадмин был сумасшедшим.

— О, а мы, значит, в своем уме?

Я пожал плечами.

— У нас нет выбора. Если только не брать в расчет то, что можно просто развернуться и уйти. Неужели так было бы лучше?

— Лучше? Ты не забыл, что именно тебе предстоит иметь дело с Кавахарой. А мне придется стать шлюхой. Кстати, по-моему, Ортега не в восторге от этого. Я хочу сказать, она и в прошлый раз была смущена, но сейчас…

— Ты говоришь, она была смущена! А что, по-твоему, должен чувствовать я?

— Идиот, я прекрасно знаю, что ты чувствуешь. Я — это ты.

— Неужели? — Глотнув виски, я махнул стаканом. — Как ты думаешь, сколько пройдет времени, прежде чем мы с тобой перестанем быть одним и тем же человеком?

Он пожал плечами.

— Человек — это то, что он помнит. На настоящий момент наше восприятие окружающего мира различается лишь последними семью или восемью часами. Пока что разница совсем небольшая, ты не находишь?

— По сравнению с сорока с лишним годами памяти? Наверное, ты прав. К тому же личность создают как раз первые воспоминания.

— Да, так говорят. Кстати, раз уж мы заговорили об этом, скажи вот что. Как ты относишься — как мы относимся к тому, что Лоскутный человек мертв?

Я неуютно поежился.

— Неужели нужно обязательно говорить об этом?

— Нужно же о чем-то говорить. Нам придется наслаждаться обществом друг друга до завтрашнего вечера…

— Если хочешь, можешь пойти прогуляться. И раз уж об этом зашла речь, — я ткнул большим пальцем в потолок, — я тоже могу уйти отсюда тем же путем, каким пришел.

— Похоже, ты действительно не хочешь возвращаться к разговору о Кадмине, а?

— Ты начинаешь мне надоедать.

И все же он был прав. Первоначальный план предполагал, что моя ниндзя-копия остается дома у Ортеги, пока копия-Райкер отправляется к Мириам Банкрофт. Затем мне пришло в голову, что для успешного нападения на «Голову в облаках» нам потребуется заручиться помощью «Хендрикса», а я не смог бы доказать отелю свою личность, не прибегая к сканированию памяти полушарий. Поэтому было принято решение, что копия-Райкер перед тем, как уехать к Мириам Банкрофт, представит ниндзя «Хендриксу». Поскольку Райкер до сих пор оставался под наблюдением, по крайней мере со стороны Трепп, нечего было и думать о том, чтобы нам вдвоем, взявшись за руки, войти в парадную дверь отеля. В итоге я одолжил у Баутисты антигравитационную упряжь и костюм-невидимку, и как только начало светать, проскользнул сквозь редкие потоки транспорта на крытый козырьком балкон на сорок втором этаже отеля. «Хендрикс», к тому времени предупрежденный о моем появлении копией-Райкером, впустил меня в здание через вентиляционную шахту.

Осуществить подобный трюк с помощью нейрохимии «Хумало» было так же просто, как войти в парадную дверь.

— Послушай, — сказал копия-Райкер, — я — это ты. Я знаю все, что знаешь ты. Что плохого в том, если мы поговорим об этом?

— Раз ты знаешь все, что знаю я, какой смыслнам говорить об этом?