Видоизмененный углерод

— Да, иногда я его отключаю, но неоновые полоски… — Она вдруг резко вскинула голову. — Что со мной, мать твою? Ковач, вы отдаете себе отчёт, насколько сейчас близки к тому, чтобы отправиться на хранение?

Сблизив большой и указательный пальцы, я посмотрел на Ортегу сквозь щелочку.

— Насколько я слышал, от этого меня отделяют только показания клиники «Вей».

— Не волнуйтесь, мы сможем обойтись и без них. Вчера утром в семь часов сорок три минуты вы вышли из дверей клиники — это зафиксировали спутники наблюдения.

Я молча пожал плечами.

— И не думайте, что ваш дружок маф сможет до бесконечности вас покрывать. Водитель лимузина клиники «Вей» рассказывает интересные вещи об угоне его машины и настоящих смертях. Быть может, он и про вас что-нибудь скажет.

— Вы конфисковали лимузин? — небрежным тоном спросил я. — Или клиника потребовала вернуть его до того, как вы успели провести тесты?

Рот Ортеги превратился в тонкую полоску. Я кивнул.

— Так я и думал. А водитель, полагаю, не скажет ни слова до тех пор, пока его не ткнет клиника.

— Послушай, Ковач. Я буду давить и давить, и рано или поздно что-нибудь треснет. Это лишь вопрос времени, ублюдок. Вбей себе в голову.

— Завидное упорство, — заметил я. — Какая жалость, что вы не подошли с ним к делу Банкрофта.

— Нет никакого дела Банкрофта, мать твою!

Вскочив на ноги, Ортега с силой ударила ладонями по столу, прищурившись от бешенства и отвращения. Я ждал с натянутыми до предела нервами. Интересно, а не случаются ли в управлении полиции Бей-Сити с подозреваемыми разного рода травмы, как это происходит в некоторых других правоохранительных учреждениях, где мне довелось побывать? В конце концов лейтенант шумно выдохнула и медленно, расслабляя сустав за суставом, опустилась в кресло. Гнев схлынул с лица, но отвращение осталось, задержавшись в тонких складках у глаз и в поджатых полных губах. Ортега посмотрела на свои ногти.

— Вам известно, что мы нашли вчера в клинике «Вей»?

— Человеческие органы, предназначенные для поставки на чёрный рынок? Программы виртуальных пыток? Или вам не дали побыть там достаточно долго?

— Мы обнаружили в клинике семнадцать трупов с сожженными памятями больших полушарий. Все эти люди были безоружны. Семнадцать убитых, умерших настоящей смертью.

Она снова посмотрела на меня. Выражение отвращения не исчезало.

— Извините за то, что я никак не отреагировал на ваши слова, — холодно произнес я. — Когда я носил форму, мне довелось видеть кое-что и похуже. Точнее, я сам совершал гораздо более страшные поступки, когда воевал от имени Протектората.

— Это была война.

— О, пожалуйста, не надо!

Ортега промолчала. Я нагнулся к ней.

— И не говорите, что вы переживаете из-за этих семнадцати человек. — Я указал на свое лицо. — Вот что вас беспокоит. Вы боитесь, как бы кто-нибудь не порезал вот это.

Ортега помолчала, погруженная в размышления, затем выдвинула ящик стола и достала пачку сигарет. Она машинально предложила и мне, но я, сделав над собой усилие, решительно покачал головой.

— Я бросил.

— Вот как? — В голосе Ортеги прозвучало искреннее удивление. Достав сигарету, она закурила. — Очень хорошо. Я приятно удивлена.

— Да, Райкер тоже будет рад, когда вернется с хранения.

Ортега посмотрела сквозь облако дыма, затем, бросив пачку в ящик, с силой задвинула его ладонью.

— Что вы хотите? — Уже спокойным тоном спросила она.

Склад предварительного задержания находился пятью этажами ниже, в подвале, где проще поддерживать постоянную температуру. По сравнению с центром хранения психической информации он напоминал общественную уборную.

— Не вижу, какой от этого может быть толк, — заметила Ортега, пока мы шли за зевающим сотрудником склада вдоль стальных стеллажей к ячейке номер 30896. — Что сможет рассказать вам Кадмин такого, о чем он ещё не говорил?

— Посмотрим.

Остановившись, я обернулся к ней, разведя руки. В узком проходе между стеллажами мы оказались неуютно близки друг к другу. Произошло нечто химическое, и в геометрии позы Ортеги внезапно появилось что-то жидкое, что-то опасно тактильное. Я почувствовал, как у меня пересыхает во рту.

— Я… — начала было она.

— Номер 30896, — окликнул нас сотрудник, извлекая из ячейки большой тридцатисантиметровый диск. — Это то, что вам нужно, лейтенант?

Ортега поспешно подошла к нему.

— Да, оно самое, Мики. Можешь устроить виртуалку?

— Разумеется. — Мики ткнул большим пальцем в сторону одной из спиральных лестниц, через равные промежутки разрывавших ряды стеллажей. — Поднимитесь в пятую кабинку и подцепляйте электроды. Надо подождать минут пять.

— Суть дела в том, — сказал я, когда мы загремели подошвами по металлическим ступеням, — что вы из полиции. Кадмин вас знает, он постоянно натыкался на вас в течение своей профессиональной жизни. Это является частью того, чем он занимается. Я же ему незнаком. Если он не покидал пределы Солнечной системы, высока вероятность, что ему не приходилось встречаться с посланником. А там, где я побывал, о Корпусе рассказывают страшные истории.

Обернувшись, Ортега скептически посмотрела на меня.