Видоизмененный углерод. Такеси Ковач: Видоизмененный углерод. Сломленные ангелы. Пробужденные фурии

– Да, иногда я его отключаю, но неоновые полоски… – Она вдруг резко вскинула голову. – Что со мной, мать твою? Ковач, вы отдаете себе отчёт, насколько сейчас близки к тому, чтобы отправиться на хранение?

Сблизив большой и указательный пальцы, я посмотрел на Ортегу сквозь щёлочку.

– Насколько я слышал, от этого меня отделяют только показания клиники «Вей».

– Не волнуйтесь, мы сможем обойтись и без них. Вчера утром в семь часов сорок три минуты вы вышли из дверей клиники – это зафиксировали спутники наблюдения.

Я молча пожал плечами.

– И не думайте, что ваш дружок маф сможет до бесконечности вас покрывать. Водитель лимузина клиники «Вей» рассказывает интересные вещи об угоне его машины и настоящих смертях. Быть может, он и про вас что-нибудь скажет.

– Вы конфисковали лимузин? – небрежным тоном спросил я. – Или клиника потребовала вернуть его до того, как вы успели провести тесты?

Рот Ортеги превратился в тонкую полоску. Я кивнул.

– Так я и думал. А водитель, полагаю, не скажет ни слова до тех пор, пока его не ткнет клиника.

– Послушай, Ковач. Я буду давить и давить, и рано или поздно что-нибудь треснет. Это лишь вопрос времени, ублюдок. Вбей себе в голову.

– Завидное упорство, – заметил я. – Какая жалость, что вы не подошли с ним к делу Банкрофта.

– Нет никакого дела Банкрофта, мать твою!

Вскочив на ноги, Ортега с силой ударила ладонями по столу, щурясь от бешенства и отвращения. Я ждал с натянутыми до предела нервами. Интересно, а не случаются ли в управлении полиции Бей-Сити с подозреваемыми разного рода травмы, как это происходит в некоторых других правоохранительных учреждениях, где мне довелось побывать? В конце концов лейтенант шумно выдохнула и медленно, расслабляя сустав за суставом, опустилась в кресло. Гнев схлынул с лица, но отвращение осталось, задержавшись в тонких складках у глаз и в поджатых полных губах. Ортега посмотрела на свои ногти.

– Вам известно, что мы нашли вчера в клинике «Вей»?

– Человеческие органы, предназначенные для поставки на чёрный рынок? Программы виртуальных пыток? Или вам не дали побыть там достаточно долго?

– Мы обнаружили в клинике семнадцать трупов с сожжённой памятью больших полушарий. Все эти люди были безоружны. Семнадцать убитых, умерших настоящей смертью.

Она снова посмотрела на меня. Выражение отвращения не исчезало.

– Извините за то, что я никак не отреагировал на ваши слова, – холодно произнес я. – Когда я носил форму, мне довелось видеть кое-что и похуже. Точнее, я сам совершал гораздо более страшные поступки, когда воевал от имени Протектората.

– Это была война.

– О, пожалуйста, не надо!

Ортега промолчала. Я нагнулся к ней.

– И не говорите, что вы переживаете из-за этих семнадцати человек. – Я указал на свое лицо. – Вот что вас беспокоит. Вы боитесь, как бы кто-нибудь не порезал вот это.

Ортега помолчала, погружённая в размышления, затем выдвинула ящик стола и достала пачку сигарет. Она машинально предложила и мне, но я, сделав над собой усилие, решительно покачал головой.

– Я бросил.

– Вот как? – В голосе Ортеги прозвучало искреннее удивление. Достав сигарету, она закурила. – Очень хорошо. Я приятно удивлена.

– Да, Райкер тоже будет рад, когда вернётся с хранения.

Ортега посмотрела сквозь облако дыма, затем, бросив пачку в ящик, с силой задвинула его ладонью.

– Что вы хотите? – уже спокойным тоном спросила она.

Склад предварительного задержания находился пятью этажами ниже, в подвале, где проще поддерживать постоянную температуру. По сравнению с центром хранения психической информации он напоминал общественную уборную.

– Не вижу, какой от этого может быть толк, – заметила Ортега, пока мы шли за зевающим сотрудником склада вдоль стальных стеллажей к ячейке номер 30896.– Что сможет рассказать вам Кадмин такого, о чем он ещё не говорил?

– Посмотрим.

Остановившись, я обернулся к ней, разведя руки. В узком проходе между стеллажами мы оказались неуютно близки. Произошло какая-то химия, и в геометрии позы Ортеги внезапно появилось что-то жидкое, что-то опасно тактильное. Я почувствовал, как у меня пересыхает во рту.

– Я… – начала было она.

– Номер 30896,– окликнул нас сотрудник, извлекая из ячейки большой тридцатисантиметровый диск. – Это то, что вам нужно, лейтенант?

Ортега поспешила к нему.

– Да, оно самое, Мики. Можешь устроить виртуалку?

– Разумеется. – Мики ткнул большим пальцем в сторону одной из спиральных лестниц, которые через равные промежутки разрывали ряды стеллажей. – Поднимитесь в пятую кабинку и подцепляйте электроды. Надо подождать минут пять.

– Суть дела в том, – сказал я, когда мы загремели по металлическим ступеням, – что вы из полиции. Кадмин вас знает, он постоянно натыкался на вас в течение своей профессиональной жизни. Это является частью того, чем он занимается. Я же ему незнаком. Если он не покидал пределы Солнечной системы, высока вероятность, что ему не приходилось встречаться с посланником. А там, где я побывал, о Корпусе рассказывают страшные истории.

Обернувшись, Ортега скептически посмотрела на меня.