Видок. Чужая месть

К счастью, в этот раз все мои предосторожности оказались напрасными. Похоже, маркированный моим именем мешок с шишками все же показал свое дно. До владивостокского вокзала я добрался без малейших проблем. Так же спокойно взял билет до Хабаровска и уже утром следующего дня погрузился на паром через Амур. За все это время никто так и не удосужился спросить у веселого морячка сопроводительные документы.

Совсем погранцы и жандармы мышей не ловят.

Был, конечно, соблазн погрузиться на Транссибирский экспресс, используя реальные документы, и путешествовать дальше с комфортом, но опять дала о себе знать паранойя. Так что пришлось познакомиться с прелестями путешествия в оборудованной нарами теплушке, место в которой я купил за тридцать рублей у распорядителя грузопассажирского поезда.

А ничего так – вполне удобно, только из отгороженной в углу вагона кабинки немного попахивало от ведра со всем известной субстанцией. Но это терпимо. Да и компания подобралась неплохая – домой возвращались промысловики и старатели. А вот кому вообще было хорошо, так это Леонарду.

Вот хоть убейте, не могу понять, как этому мерзавцу удается очаровывать всех подряд – любого пола и возраста. За время путешествия кота опять закормили до безобразного состояния. Он, сволочь, даже на прогулки во время остановок выходить не желал. Пришлось вышвыривать ленивую скотину наружу под осуждающими взглядами сердобольных попутчиков.

В последний день из пяти, проведенных в теплушке, я никак не мог решить, сдаваться начальству в Омске или проследовать инкогнито в Топинск и уже оттуда дать о себе знать. Все решил вид формирующегося на запасных путях состава, идущего в ставший мне родным город. Я посчитал это знаком свыше и сразу направился к проводникам готовящегося к отправке поезда.

Меня узнали сразу же, даже в форме матроса, и неудивительно – в небольшом Топинске не то что каждая собака знает странного новгородца, а пожалуй, и кошки с мышами тоже. До Топинска меня прокатили в полном комфорте и в кредит – потому что от пятидесяти рублей остался всего рупь с копейками.

И все же паранойя будоражила меня не напрасно – не успел я обрадовать своим цветущим видом обитателей пожарной каланчи, принять душ и, одевшись во все чистое, усесться за праздничный стол, как наверху в моем кабинете противно задребезжал телефон. Звонил мой бывший начальник. Дмитрий Иванович скорбным голосом объявил, что на меня имеется ориентировка с приказом немедленно взять под стражу. Выдержав театральную паузу, Бренников попросил меня не подставлять бывших коллег и не гулять по городу слишком уж внаглую.

Что и требовалось доказать. Уверен, что во Владивостоке, да и в Омске тоже, такие щадящие условия ареста мне не светили бы даже при самом примерном поведении.

За время вынужденного отдыха я успел написать на имя генерал-губернатора полный отчет о своих китайских приключениях. Причем во всех подробностях, за исключением случая на «Бекасе». Может, это и ошибка, но свое слово я стараюсь держать. Мое дело ловить убийц, а жадными капитанами пусть занимаются Особая канцелярия и Имперская контрразведка.

Через три дня тот же Дмитрий Иванович, заглянув на рюмку чая, сообщил мне о снятии ареста и вызове на ковер к генерал-губернатору.

За самоуправство и, как выразился князь, дурное геройство всыпали по первое число, но как-то без огонька. Там же я узнал, что ничего страшного своей самодеятельностью в дипломатических отношениях двух империй не порушил – за два дня до моего попадания на ковер через Омск в Москву проследовало посольство Цинской Империи.

Но финальную точку в этой истории поставило происшествие, случившееся через три дня после моего возвращения из Омска.

Проснулся я от жуткого грохота и в первый момент подумал, что это землетрясение, которых в Топинске отродясь не было. Затем по знакомым звукам понял, что это беснуется Кузьмич. Похоже, у нас гости. В грохоте явственно слышалось рычание обернувшегося Евсея, а вот Леонард почему-то молчал, и это наводило на определенные мысли.

Когда я в одних портках, но с револьверами в обеих руках спустился в гостиную, там уже воцарилась тишина.

– Убег, кошак драный, – раздосадованно прорычал Евсей.

Он тоже был в одном исподнем и только что закончил обратную трансформацию. Из-за ведущей в сени двери показалась седая голова оружейника с крупнокалиберным дробовиком в руках, а за моей спиной раздался топот ног Чижа.

Вот и чудненько – все целы.

За кота я особо не переживал, хотя и он через секунду виновато выглянул из-под шкафа. Ну а домовому вообще ничто не угрожало, к тому же он до сих пор не успокоился – в стенах и печке все еще что-то потрескивало. В общем, ночной визит незваного и оставшегося неизвестным гостя мы перенесли без особых последствий. Оставалось два вопроса – почему посетитель так старался сохранить свое инкогнито и что за сундук стоит на нашем обеденном столе?

Как и полагается, оружейник первым заметил обновку:

– Игнат Дормидонтович, думаете, это адская машинка?

– Понятия не имею, Корней Василич. Надо проверить.