Vigilance (СИ)

«Все пошло совсем не так, как я планировал. Вообще не так. Я всего-то и должен был, что найти Андерса и доставить его обратно – а вместо этого начал расследование, чуть не умер, упустил возможность спасти двух лучших друзей, потратил все деньги и влюбился. Я не только Сигрун забыл, я и свой долг Серого Стража умудрился забыть. Дух хоть и зануден, а все-таки прав. Дурак я. Безответственный и безвольный дурак».

Заснуть Суране, конечно, не удалось. Мысли об Эллане приутихли, зато другие, куда как менее радостные, заполонили его мозг.

Оставалось надеяться, что Лелиана не врала и что круги под глазами действительно придают эльфу особый шарм.

========== Тайное становится явным ==========

Читая найденный дневник, Сурана мысленно благодарил его бывшую обладательницу. Довольно скоро он выяснил, кому принадлежит дневник – из многочисленных намеков следовало, что это преподобная мать Петрис. Записи она, конечно, вела не с целью помочь неизвестной ищейке: изложенные факты изрядно дополнялись подозрениями и самооправданиями. Впрочем, чтиво оказалось довольно захватывающим: Петрис могла бы составить серьезную конкуренцию какому-нибудь орлесианскому автору, дающему разного рода советы по проникновению в высшее общество или преступный мир – что, по сути, для Орлея не так уж сильно различалось.

Покойная церковница была родом из именитой дворянской семьи Киркволла, что многократно упоминалось и намеками, и прямым текстом. Некоторые обороты и выражения до боли напоминали речь Амелла, такого же незадачливого отпрыска знатного рода, которому так и не довелось самому побыть знатным человеком. Петрис еще на первых страницах дневника признавалась, что хотела найти в Церкви утешение – но киркволльская Церковь была для этого неподходящим местом. Зато молодой церковнице, обладавшей холодным и цепким умом, подвернулась возможность «проявить себя». Владычица Церкви Эльтина посвятила ее в кое-какие свои дела, которые никак нельзя было назвать благочестивыми: женщина, подмявшая под себя весь юг Вольной Марки, ничем не брезговала ради получения лишнего дохода, имела (анонимно, разумеется) связи с гномьей Хартией и помогала поставлять на черный рынок некоторые запрещенные товары, в том числе лириум. На «своих» храмовниках и магах Эльтина экономила, снабжая их куда меньшим количеством волшебного минерала, чем следовало бы, и вынуждая обитателей Казематов покупать полагающийся им лириум, да еще и по завышенной цене. Петрис быстро освоилась в этих делах, став едва ли не правой рукой Владычицы Церкви, но ее не мог не интересовать вопрос, зачем Эльтине нужны такие деньги. Ее Преподобие никогда не говорила об этом, да и каких-то особенно дорогих покупок вроде поместий или, чем демоны не шутят, тевинтерских рабов Петрис за ней не припоминала. Молодая церковница подозревала, что Эльтина подкупает наместника, но, опять же, все деньги на это уходить не могли. Мередит и Орсино и без того были подчинены Церкви и ее Владычице лично: вспоминая о них, Эльтина недобро усмехалась и говорила: «У каждого из них есть кое-что, о чем они были бы рады умолчать». Наместник Думар лишь номинально стоял во главе вольного города: подлинная власть принадлежала Церкви – и в некоторой степени ордену храмовников, ее цепному псу. Петрис, с одной стороны, была рада участвовать в этих интригах, наслаждалась ими и не без удовольствия выполняла скользкие поручения Владычицы, но ее не мог не беспокоить вопрос: чего ради все это затевается, если деньги, по-видимому, остаются в руках Эльтины?

Эльф не мог удержаться от улыбки, когда на страницах дневника Петрис проскальзывали мысли, очень похожие на его собственные. Пытливый ум молодой церковницы не мог остановиться на достигнутом: ему требовалось найти ответ на вопрос, пусть даже для этого пришлось бы приложить немалые усилия. Доверившись Варнеллу – храмовнику, с которым, судя по всему, ее связывали очень близкие отношения, Петрис начала осторожно прощупывать почву, аккуратно опрашивая вовлеченных в махинации Эльтины церковниц и внимательно следя за всем, что происходило в Церкви. Владычица Церкви однажды поймала ее на этом и неодобрительно заметила, что преподобная мать (Петрис к тому времени посвятили в сан) проявляет чересчур большое рвение. Однако молодая женщина была очень упряма – и Адвен мысленно благодарил ее за это. Потому что ей-таки удалось докопаться до правды, пусть и не без сопутствовавших этому потерь: в действительно запланированном конфликте с кунари погиб Варнелл, а самой Петрис полагалось «вызвать огонь на себя» и предстать перед судом. Молодая церковница допустила лишь одну ошибку – она потребовала себе денег за молчание. Поскольку вскоре после этого записи обрывались, нетрудно было предположить, что смерть преподобной матери в Церкви была отнюдь не случайна.