Vigilance (СИ)

Сурана заметил, что в эльфинаже становится меньше народу. Поскольку в городе не свирепствовала никакая эпидемия, то эльфы не умирали, а просто куда-то уходили. Но куда могут податься «податливые остроухие создания, живущие в нищете»? (В свое время Адвен здорово разозлился на эти слова еще и потому, что их расу с удивительной меткостью описал какой-то пришлый кунари.) Расспросив Рибу, Сурана выяснил, что его сородичи решили поискать счастья в Кун: серокожие гиганты обещали, что в их обществе каждый найдет свое место, и у каждого будет своя важная роль. Городские эльфы, всегда чувствовавшие себя лишь грязью под ногами людей, с охотой клевали на эту приманку и уходили в лагерь кунари. Народу там становилось все больше, в эльфинаже – все меньше. Хагрен был, конечно, этим недоволен, но поделать ничего не мог: кунари с готовностью заботились о новообращенных, этого у них было не отнять. «В конце концов, не стану же я за уши тянуть каждого обратно!» – говорил он, словно оправдываясь перед собой.

«Я бы тянул», – мрачно парировал про себя Сурана. Сама мысль о том, что эльфы могут спокойнее чувствовать себя среди косситов, чем среди сородичей, претила ему. Однако в лагерь кунари он соваться не собирался – кого попало туда не пускали, а нарываться на неприятности с целым боевым отрядом косситов эльфу не хотелось. Оставалось только ждать, что все-таки предпримут потенциальные захватчики, и попутно собирать новые сведения у Элланы, Эвелины и Мерриль.

Последняя, впрочем, его особенно новостями не радовала: долийка говорила либо о своем элувиане, который все никак не желал работать, либо о Хоук. По ее словам, Агнес после смерти матери все время проводила исключительно в обществе Фенриса и Варрика: только их она терпела рядом с собой, и только у них рыдала на плече. Мерриль, зашедшую как-то со словами утешения, ферелденка вежливо выставила вон; Себастьяна, несмотря на их дружбу, даже не пустила на порог; Авелин благоразумно решила подождать с визитами, пока Хоук не успокоится хоть ненамного. Изабела держалась от ферелденки в стороне, но по пиратке скучала только Мерриль – остальным с головой хватало своих забот. Варрик иногда делился с долийкой впечатлениями от разговоров с Агнес, и по его рассказам было понятно, что смерть Лиандры стала для ее дочери страшным ударом. Хоук не желала никого видеть, разворачивала обратно посланцев от наместника, сжигала письма с просьбами о помощи. Ей было наплевать на слухи о скорой войне с кунари, на весь Киркволл, вообще на все. Тетрас прилагал все усилия к тому, чтобы ферелденка, чего доброго, не спилась: в последнее время она часто появлялась в «Висельнике», поднималась на второй этаж к Варрику, и официантка методично относила наверх бутылку за бутылкой. В общем, проблемы Киркволла сейчас мог решать кто угодно, кроме почти потерявшей от горя человеческий облик Агнес.

Выслушав очередную порцию тоскливых завываний Мерриль, Сурана почувствовал, что Хоук в чем-то права. Хотя эльф в данный момент никого не потерял, ему тоже опостылело происходящее, опостылели злобно глядящие на него даже из Тени утесы Киркволла и все эти интриги и хитросплетения; тоскливые отповеди Мерриль доконали Адвена окончательно. Он решил наконец использовать «Висельник» по назначению и напиться с тоски. Выпроводив долийку и швырнув в карман горстку медяков – более крупные деньги вызвали бы ненужный интерес у бармена Корфа и других завсегдатаев – Сурана направился в таверну. Машинально оглядевшись по сторонам и не увидев ни Хоук, ни Варрика, ни кого-либо из знакомых ему лиц, он высыпал на прилавок несколько монет и устало буркнул:

- Бутылку эля.

За такие деньги Корф не мог ему предложить ничего лучше обычного безвкусного пойла, но эльф не слишком разбирался в алкогольных напитках и потому молча взял бутылку и кружку, уселся за маленький липкий стол в самом углу таверны и, плеснув в кружку немного напитка, с тоской принялся пьянствовать. Правда, после первого же глотка Адвен понял, что пить ему придется редкостное дерьмо, достойное разве что огреновой луженой глотки, но отступать было некуда. Поэтому он продолжал мелкими глотками цедить дрянное пойло, надеясь, что это поможет ему набраться свежих мыслей. Пойло, конечно, со своей задачей не справлялось.

Краем глаза Сурана заметил, что официантка Нора, подойдя к бармену, обменялась с ним несколькими фразами и стрельнула глазами в сторону эльфа. С одной стороны, она окинула таким же быстрым взглядом еще пару посетителей, но с другой – это было довольно-таки подозрительно. Адвен не любил попадаться кому-то на глаза, да еще и в момент безразличия к проблемам этого мира. Правда, апатия все никак не спешила становиться приятной: уж очень мерзким вкусом обладало пойло.

Не выдержав этой пытки, Сурана вернулся к бармену и попросил налить ему чего-нибудь более пригодного для питья. Корф только пожал плечами – мол, а на что ты надеялся за такие деньги? Но зато, понизив голос, сказал: