Вигнолийский замок

Я подумал, что этим дело и ограничится, ведь первые добровольцы были путешественниками, проезжающими через наши края. Но нет! Следом за ними потянулись домоседы. Например, от одного-единственного барона соседнего графства приехало четверо младших сыновей со слугами и оруженосцами. Всего же у этого любвеобильного барона было семь сыновей и пять дочерей. Он привечал лишь старшего, а остальных отпрысков мужского пола с малых лет настраивал на то, чтобы они добыли себе имущество копьем и мечом. Объявилась небольшая разорившаяся школа магов, состоящая из четырех разодетых, но зверски голодных наставников, скрывающихся от кредиторов. На трех телегах прикатили юные «оруженосцы» сомнительного происхождения и без единого рыцаря. Впрочем, держать меч они умели.

Мы кое-как разместили первых прибывших в замке, но волна не стихала. Нищие рыцари и маги потекли полноводной рекой, но иногда попадались и хорошо экипированные личные враги графа Жоффруа. Эти прибывали со слугами, солдатами и запасными доспехами. Некоторым досталось место в конюшне, спешно переделанной в двухярусную гостиницу, а для тех, кто приехал значительно позже, пришлось ставить палатки во дворе.

Особо запомнился мне один тип по имени Бирн, рыжий малый в хороших доспехах и с отличным оружием. Он сказал, что его отец — вассал графа Жоффруа и поэтому он не станет принимать участия в штурме отцовского замка, хотя отца ненавидит, но с удовольствием поможет нам со всеми остальными замками.

По мере того как мои силы возрастали, ко мне потянулись делегации из Фоссано. Те цеха, которые раньше отказывались снабдить меня гарнизонами, вдруг изменили свое мнение. Когда количество моих «гостей» достигло ста, цех винокуров прислал мне десять подмастерий в подмогу. Когда воины и маги перестали помещаться в замке и в конюшне, цеха аптекарей и кондитеров-пекарей одарили меня двенадцатью новобранцами. Когда палатки захламили весь двор, сдались кузнецы и плотники. Они дали мне в общей сложности почти тридцать человек. Я был в шоке от такого наплыва и начал переправлять пополнение в Таглиат, Буретто и Фужеро.

— Ну что, Арт, убедился, как я прав? — по-детски радовался Никер и задавал мне этот вопрос при любой встрече.

Я только разводил руками, соглашаясь с его правотой. Еще три дня назад я мог бы поклясться, что ничего из затеи не выйдет. А сын виконта Никер, в отличие от меня, хорошо представлял себе количество дворян и магов, недовольных своим положением.

Окрыленный успехом, Никер теперь в конце каждого разговора со мной, как правило, показывал пальцем вниз и одним губами спрашивал:

— Все-таки кто это там, а?

Я уже не мог оставлять друга в неведении насчет Вилли, но как трудно было решиться сказать ему правду! Ведь, как ни крути, Никер — добропорядочный дворянин, воспитанный в строгих религиозных традициях. Пусть его вера в Многоединого не отличалась крепкостью, и он снисходительно относился к моим выходкам со жрецами, но какова будет реакция, если откроется правда о дядюшке? В один прекрасный день я все-таки был вынужден сказать Никеру, что сначала нанесу визит в Фоссано, потом вечером вернусь и приподниму покров со всех тайн.

Через полчаса после этого разговора я действительно выехал в Фоссано, чтобы проверить, как обстоят дела с домом, в котором якобы хранится журнал алхимика, и заодно встретиться с бургомистром.

Меня сопровождала охрана из двадцати человек, но на пустой площади Павших Героев я приказал охране оставаться на месте, а сам спешился и по узким улочкам направился к дому. После разговора с Эмилией прошло целых три дня, а не два, но раньше вырваться я никак не мог.

Наверное, мое сердце стучало чуть сильнее обычного, когда я отворил дверь и вошел в темную сырую прихожую. Если Эмилия помогает деймолитам, то в доме явно или неявно кто-то уже должен был побывать. Причем дураки перевернули бы тут все вверх дном, а умные постарались бы покопаться тихо, а потом подождали бы, пока я сам найду журнал.

Я опустился на корточки и внимательно посмотрел на потрескавшийся деревянный пол. Над ним были натянуты тонкие нити. Любой, не знающий о нитях, порвал бы их, даже не заметив этого. Я выпрямился и выдохнул. Все нити были целы.

Я снова запер дверь тяжелым железным ключом. На миг в мою голову забрались сомнения: а что если ловушка просто не могла сработать? Вдруг этой самой организации нет и все смерти алхимиков случайны? Но я вспомнил, сколько их было, этих смертей, и отверг всякую случайность. В моих планах на будущее важное место занимал пункт о том, чтобы поймать хоть одного из убийц алхимиков и добыть из него информацию об организации.

Когда я возвращался к своей охране, то остановился у стены, чтобы пропустить какую-то девчушку в зеленом платье, которая тащила тяжелый кувшин и меня даже не сразу заметила. Эта девушка, почти девочка, показалась мне смутно знакомой. Я прошел еще несколько метров, перешагивая через лужи с неровными краями, и почти уже свернул за угол, как вдруг за моей спиной раздался звонкий крик:

— Сзади, господин барон!