Вихрь

– Ты только посмотри, – указывала она ему на письма. – Откуда у тебя такие ужасные панталоны? Ты в них похож на итальянского шарманщика. Что мы будем делать с этими приглашениями? Куда идти?

– Ко всем.

Выпив кофе и поцеловав ее, он стал напевать свою любимую песенку: «Люблю тебя, мой нежный друг».

– Доставь мне большую радость, Жан, – сказала она ему с улыбкой. – Проведем этот вечер дома одни.

– С удовольствием, это будет очень мило.

Он сразу согласился и сейчас же стал собираться уходить. Его уже ждал чей-то автомобиль. Уезжая, он обещал вернуться к чаю. Ирэн прилегла отдохнуть. Со времени отъезда из Гамбурга их жизнь была истинным калейдоскопом, в котором мелькали все время новые знакомые и новые друзья. Она часто даже не знала их фамилий. Какие-то бесчисленные Вертгеймы, Розентали, Мозентали заполняли ее жизнь.

Во всяком случае нельзя было жаловаться на однообразие. Все это было так ново и необычайно. Она чувствовала, что для большинства этих людей она только жена Жана. Это было забавно, но далеко не всегда приятно. Жану такая жизнь доставляла неизъяснимое удовольствие. К счастью, это не должно было долго продолжаться. Еще один концерт в Мюнхене, а потом они поедут домой. Дома в замке их ждала тихая семейная жизнь, там они отдохнут от этой суеты. Какое блаженство, что они сегодня не должны никуда идти! Перед уходом Жан сообщил ей с таинственным видом, что приготовил ей сюрприз. Интересно, что бы это могло быть? С тех пор как она вернулась, он всегда был весел. Она не догадывалась, что причиной его довольства была именно эта шумная безалаберная жизнь, от которой ей хотелось скорей избавиться. В этой толчее он чувствовал себя как рыба в воде.

Он вернулся домой в великолепном настроении. Прогулка удалась как нельзя лучше; часть пути он сам правил, эти Розенштейны милейшие люди. Всю дорогу его преследовала какая-то мелодия. «Скорей скрипку!» До самого обеда он импровизировал.

– Я сказала портье, что нас нет и не будет дома до утра.

После обеда Ирэн легла на диван. Жан, развалясь рядом с ней в глубоком кресле, лениво проговорил, пуская кольца дыма:

– Кажется, Гутманы приглашали нас на бал?

– Да, там будет такое столпотворение, что не протиснуться. Какое счастье, что мы остались дома.

Жан задвигался в кресле и, переменив позу, вздохнул.

– А как насчет сюрприза?

Лицо его сразу оживилось.

– Вот в чем дело. Я хочу снять квартиру в Вене и жить постоянно в городе.

Ирэн была так поражена, что не знала, что сказать. Он подошел и сел на край дивана.

– Подвинься немного, милая. Теперь слушай внимательно. Разве тебе не хочется иметь свою собственную квартиру? Ведь замок принадлежит Карлу-Фридриху, а потом – это так далеко зимой…

– Но ведь это безумие! – воскликнула Ирэн. – Во-первых, опекуны никогда на это не согласятся. Во-вторых, как будет с Карлом-Фридрихом? В-третьих – квартиры в Вене очень дороги, и потом скажи, ради Бога, почему тебе не нравится наш замок?

– Я хочу жить у себя, – упрямо повторял Жан. – Я долго не мог заработать денег, но теперь, когда они у меня есть, вполне понятно, что я хочу устроиться. Мальчик может жить с нами.

– Может жить с нами! – горько усмехнулась она.

Он встал и принялся бесцельно бродить по комнате, насвистывая. Этот план неожиданно пришел ему в голову. Его пугала отдаленность замка от города. Он был там весною, и местность нагнала на него тоску. Что же будет зимой?

Горькое разочарование овладело Ирэн. Она никогда не помышляла о том, чтобы покинуть замок. Ей казалось безумием переменить чудесное просторное помещение на тесную квартирку в Вене.

– У меня очень странное положение, – сказал Жан, – я не могу жить в твоем доме так, как хочу. Для меня нет места в замке.

Подойдя к ней, он обнял ее рукой за шею.

– Как хорошо будет иметь свою светлую, уютную квартирку!

«Уютную квартирку!» Ее передернуло от этой мысли.

– Это было бы бесполезной расточительностью. Я уже тебе говорила, что опекуны Карла никогда на это не согласятся. Ведь пришлось бы содержать также и замок.

– Скажи откровенно, что ты просто не хочешь уезжать из него. Вот главная причина.

Он смотрел хмуро.

– Ты должен понять, что это не имеет смысла.

– Значит, ты не хочешь уступить?

Она старалась говорить спокойно, сдерживая гнев.

– Будь благоразумен, мой милый.

– Да, благоразумен! – Он круто повернулся. – Значит, если я хочу жить на своей квартире, это неблагоразумно? Кто из нас неблагоразумен в данном случае? – Он вспыхнул. – Ты всегда думаешь только о ребенке. Со мною совсем не считаешься. Хочешь, чтобы я жертвовал всем ради него.

Ирэн встала. Ей тяжело было спорить о таких вещах.

– Не хочешь ли поехать к Гутманам?

– Ведь час тому назад ты была против.

– Я позвоню Анастаси, чтобы она помогла мне одеться.

Пока горничная приготовляла ей платье и туфли, Ирэн причесывала волосы.