Вихри враждебные

Игнатова стучала и на следующий день, и еще два дня колотила она в стену. На четвертый день стук прекратился, и Ангелина Пименовна, у которой разыгралась головная боль, не сразу это заметила.

Спустя несколько часов Ангелина Пименовна осторожно поскреблась в ее дверь. Раздался скрип кровати, как тяжелый вздох измученного существа, и снова все стихло.

За месяц до того, как Ангелина Пименовна затопила Виталия (по старческой рассеянности не закрыла водопроводный кран на кухне, а в раковине лежала тряпка), она подарила ему мужнино пальто, которое муж даже не успел одеть, новое, подарила от души. Виталий появился ранним утром, трезвоня, как на пожар, с тремя представительницами из ЖЭКа, и потребовал оплатить ремонт его пострадавшей от наводнения кухни. Шут с ним, с пальто, уже потом думала Ангелина Пименовна, но как увязать этот визит со всеми их разговорами, пониманием, участием, неужели все это ничего не стоит, раз человек приходит с комиссией ругаться и требовать пятьдесят рублей, которые она, конечно, отдала бы и так, без комиссий и суда общественности.

А Виталий этой демонстрацией как бы решил подчеркнуть особую независимость своей натуры, свободной от такого предрассудка, как пошлая благодарность за подаренное пальто, и вместе с тем хотел преподать своей приятельнице некий урок реальных человеческих взаимоотношений, заключающийся в следующем: если люди не будут время от времени крепко закручивать свои краны и гайки и не научатся удерживать эмоции, то сквозь их отношения, как сквозь ветхие перекрытия, неизбежно протечет реальность со всей ее разъедающей, разрушительной силой, и все покроется несмываемыми пятнами, вся жизнь пойдет прахом.

Лицо его было высокомерно-отрешенным. За спиной Виталия стояла председатель домкома Самсонова, и в лучах ее бордового пальто блекли, таяли окаймляющие ее фигуры члена товарищеского суда Никишиной и жэковского бухгалтера Любы.

- Здравствуйте, а мы к вам пришли, - кокетливо сказал Виталий оторопевшей в дверях Ангелине Пименовне.

- Что ж, проходите, - сразу все поняв, ответила она.

Виталий посторонился, пропуская женщин, даже сделал попытку поддержать Самсонову под локоток, но та пришла сюда не для того, чтобы ей выкручивали руки и навязывали не свои слова и поступки: она спокойно отвела руку Виталия и прошла в коридор. В глазах ее товарок бушевало любопытство и радость: наконец-то, и до вас дошла очередь, вот вы, как все прочие, схлестнулись, а корчили из себя бог весть что, так что простите великодушно, не будем снимать обувь, хотя на улице и слякоть, не в гости, чай, пришли, а по долгу службы.

Самсонова сказала бесцветным голосом:

- Ангелина Пименовна, простите за вынужденное вторжение: Виталий Васильевич жалуется, что вы залили его.

- Я... да... так случилось... - заторопилась, краснея, Ангелина Пименовна, - забыла закрыть кран, да. Телефон зазвонил, я отошла от раковины, а там тряпочка лежала...

- Разрешите, - сказала Самсонова.

Трехглавая комиссия вступила на кухню, где старуха Игнатова варила себе завтрак. Она даже не обернулась. Зная ее обычай, комиссия тоже промолчала, лишь бухгалтер Люба машинально сказала в пространство "здрасьте". Самсонова открыла кран, из него хлынула вода, потом закрыла - и вода даже капнуть не посмела под ее рукой.

- Закрывается хорошо, к слесарям претензий быть не может, - сказала Самсонова Ангелине Пименовне с некоторым сожалением в голосе и посмотрела на пол у стены. - А дом, конечно, старый, ветхий, потому так легко и протекло.

- Эта тряпочка лежала в раковине? - услужливо произнесла член товарищеского суда Никишина. - Видите, она у вас и сейчас плохо лежит, вот-вот соскользнет.

- А кран надо закручивать хорошо, - прибавила бухгалтер Люба.

- А что - сильно протекло? - спросила Ангелина Пименовна у Виталия.

- Еще бы! - горделиво ответствовал он.

- Не очень, - отозвалась Самсонова, - но побелка, конечно, нужна. Давайте поступим так: или вы найдете человека, чтоб побелил потолок у Виталия Васильевича, или придется составить акт на сумму... думаю, в пределах тридцати рублей.

- Почему так мало? - громко спросил Виталий.

- Уж это, вы позвольте, нам решать, много или мало, - сказала ему Самсонова и более мягким голосом обратилась к Ангелине Пименовне. - Итак, как вам удобнее?

- Вы наймите Лешу с третьего этажа, он за пятерку все сделает, сочувственно сказала Люба. - Вам же дешевле станет.

- Этого пьянчужку? - возмутился Виталий. Все три члена комиссии, как по команде, повернули к нему головы, словно не веря своим ушам, словно хотели переспросить: что-что-что-что? А сам кто?!

- Напрасно вы так, - обиженно сказала Люба. - Он хоть и выпивает иногда, но руки у него золотые, всякий скажет, хоть у кого спросите.

- Составьте лучше акт, - тихо проговорила Ангелина Пименовна, - я заплачу.

- Хорошо, - согласилась Самсонова. - Извините за беспокойство.