Вики-ангел

— О господи! — говорит бабушка Вики и беспомощно оглядывается по сторонам.

Папа Вики качает головой. Они решают оставить ее в покое.

Напрасно — чай не заварен. Приходится есть всухомятку. Сэндвичи и булочки с сосисками застревают в горле. Бабушка Вики направляется в кухню и вдруг замечает меня:

— Будь умницей, Джейд! Пойди и завари чай!

— Не могу! Мама Вики…

Я самая последняя из тех, кого ей сегодня хочется видеть, но моя мама тоже просит:

— Давай, Джейд, помоги!

— Ну мама…

Она наклоняется ко мне и шепчет:

— Не подводи меня при всех!

Ничего не поделаешь! Приходится идти на кухню. Мне страшно — боюсь, мама Вики перережет себе вены или запустит в меня ножом, но она стоит у буфета и, опустив палец в сахар, потом жадно его облизывает. Опустит — оближет. Опустит — оближет. Вдруг замечает меня, резко поворачивается и чуть не просыпает пакет.

— Я не… — пытается она объяснить.

— Знаю. Вики так делает.

— Я ее за это ругаю. Негигиенично облизывать палец, а потом снова лезть в сахар, но она никогда меня не слушает, непослушная девочка.

— Она и мед любит пальцем есть.

— Моя Вики — настоящая сластена. И ни одной пломбы! Везет же некоторым!

— Только не мне — полон рот пломб.

— Зубы. Они… остаются? — спрашивает она. — Как ты думаешь? Они… — Она машет рукой, не в силах произнести слово «горят».

Мы обе вздрагиваем при мысли о том, что происходит за стенами крематория.

— Я не знала, что делать с ее волосами. Обожаю кудри нашей Вики. Она смотрит телевизор, облокотившись мне на колени, а я ей расчесываю локоны. Ей нравится, она выгибает спину…

— Как кошка.

— Да-да. Поэтому мне была невыносима мысль, что уничтожат ее великолепную копну. Я взяла ножницы и пошла в морг. Собиралась отрезать большую прядь, но не осмелилась — не смогла изуродовать прическу своей любимой девочке. Хотела, чтобы она выглядела, как всегда, великолепно.

Мама хватает пакет с сахаром и крепко сжимает его в руках:

— Она все еще здесь. Думаешь, я сошла с ума? Чарли в этом уверен. Доктор находит мое состояние вполне естественным, но муж считает, я умом тронулась. Я… ее вижу, Джейд.

— Знаю, я тоже.

Она пристально на меня смотрит:

— Ты ее видишь!

— Да. И она со мной разговаривает.

— Что ты сказала? — переспрашивает она, и лицо ее каменеет. — Она со мной не разговаривает. Почему она со мной не разговаривает?!

С ума можно сойти! Мы продолжаем спорить из-за Вики, когда той уже нет на свете. Так было всегда. Миссис Уотерс хотела, чтобы Вики ходила с ней по магазинам, в гости к бабушке с дедушкой, на костюмированные вечеринки. Одним словом, как все мамы, она мечтала побольше времени проводить с дочкой. Чаще всего Вики удавалось отвертеться, и она оставалась со мной. Миссис Уотерс никогда к ней не придиралась — она во всем обвиняла меня.

— Значит, она с тобой общается…

— Да, но очень часто вспоминает вас. Говорит, что скучает…

— Нечего мне рассказывать, что чувствует моя Вики! — ворчит мама и легонько меня толкает.

— Простите, — растерянно отвечаю я и насыпаю заварку в чайник, чтобы поскорее убраться из кухни.

— Что ты делаешь? Это моя кухня!

Я и не собиралась сюда входить, но меня попросили — бабушка Вики и другие. Они хотят чаю, чашку чаю, — бурчу я.

Миссис Уотерс в недоумении смотрит на меня, словно ушам не верит.

— Они хотят чаю, — медленно произносит она. — Ладно! Давай назовем вещи своими именами! «Чашку чаю? Банку пива? Угощайтесь!» Вики умерла. Не имеет значения! Кого это волнует? Попивайте чай! Потягивайте пиво! Устроим вечеринку!

Она гремит чайником. Звенят бутылки с молоком.

— По крайней мере, хоть ты понимаешь, каково мне сейчас! Ты ведь ее тоже любишь, как и я, да?

«Даже больше», — без слов отвечаю я.

— Ах, Джейд! — вдруг говорит она и роняет бутылку.

Молоко заливает мне туфли и юбку. Мы обе удивленно моргаем.

— Потерянного не воротишь! — бормочет она и странно хихикает.

По щекам катятся слезы. Вдруг миссис Уотерс обнимает меня и крепко прижимает к себе. Я тоже обнимаю ее, и мы стоим посреди белой лужи, которая растекается по полу.

— Как нам это пережить? — спрашивает она.

Не знаю. Во всяком случае, в день похорон существует определенный ритуал. А дальше?

Что будет потом?

Что потом?

Дни тянутся бесконечно, время течет очень медленно. Я уже не верю своим часам! Похоже на замедленную съемку. Каждый шаг дается с трудом, точно меня засасывает в болото. Еда застревает во рту, как жвачка. Любое действие требует колоссального напряжения — пять минут уходит на то, чтобы почистить зубы или завязать шнурки.

Когда начинаю говорить, голос звучит искусственно, словно мне задали не ту скорость.

В школе все очень добры ко мне. Но как ответить на их заботу?! Кажется, я бреду в густом тумане, а они резвятся на солнышке. Иногда девочки плачут по Вики, но их грустное настроение приходит и уходит. Некоторым нравятся разговоры о смерти. Они пристают с расспросами о том, как Вики умирала, и хотят услышать подробности. Отвечаю, что мне больно вспоминать. Не могу! Не могу! Не могу!