Вики Оболенская. Исчезнувшая

Однако привычное до сих пор представление, что модель – хорошенькая барышня невеликого ума и низкого происхождения, вскоре осталось в прошлом. Салонные «манекены», или cadette du cabine, не только демонстрировали наряды, но и должны были поддерживать беседу, рассказывать клиенткам о моделях. Вышколенные русские аристократки – статные, говорящие на нескольких европейских языках, частенько с громким титулом, быстро завоевывали модный Париж. К тридцатым годам каждая третья модель оказывалась русской: именно их образ стал эталонным для женщины ар-нуво.

В парижских салонах, на обложках журналов и на приемах (была такая специализация – «светские модели») блистали внучка Александра II Натали Палей, которой приписывали роман с Эрихом Марией Ремарком, Тея Бобрикова, открывшая собственное ателье «Катрин Парель», где одевались французские дивы Мишель Морган и Лиз Готи. Черкешенка Гали Баженова в 1928 году основала модное ателье «Эльмис». Среди русских Домов были известны «Поль Каре» Ольги Эджертон, урожденной княжны Лобановой-Ростовской, IrFe княгини Ирины Юсуповой и ее мужа Феликса, Дом вышивки «Китмир» великой княгини Марии Павловны Романовой. Французский журнал «Искусство и мода» писал: «В Париже есть не только русские рестораны. Кроме шоферов такси и учителей танцев, которые уверяют, что были царскими адъютантами, у нас есть нечто другое… все эти русские материи и украшения, созданные с редким искусством… Не сомневайтесь, туники парижанок скоро озарятся славянским духом или русским настроением».

Вики устроилась в модный дом «Итеб» бывшей фрейлины императрицы Марии Федоровны Бетти Буззард. Впрочем, проработала она там недолго и уже в двадцать уволилась. То ли поняла, что способна на большее, то ли предложение промышленника Жака Артюиса оказалось заманчивее.

Артюис был успешным предпринимателем: среди прочего изобрел специальный аппарат, который позволял при помощи ртути и зеркал направлять солнечные лучи в темные помещения. Вики поступила к нему секретаршей и неделями пропадала в конторе, где высоко оценили ее ум, работоспособность и знание четырех европейских языков. По воскресеньям привычно ходила на службу в православный храм Святого Александра Невского: его возвели как посольский еще при Александре II. После литургии встречалась с друзьями в ресторанчике «Петроград», по-прежнему оставаясь главной звездой вечеринок.

…Сегодня была суббота, а значит, Жак Артюис и его милейшая жена Ивонн ждали ее в квартире на авеню Виктора Гюго на еженедельный бридж. Четвертой партнершей пригласили Машу – Марию Михайловну Родзянко. Когда-то они с Вики случайно познакомились в трамвае и с тех пор дружили. Маша работала в эмигрантском кафе «Нет», но заведение прогорело и Макарова пристроила ее в канцелярию к Артюису.

Когда решили прерваться на обед, Родзянко, покраснев, предупредила: «Простите, но я оставила ваш номер Никите Муравьеву. Если позвонит, должна буду убежать. Он сделал мне предложение, я решила ответить да…»

Вокруг заахали, заспешили поздравить с грядущим замужеством. Ивонн велела подавать на стол быстрее – дескать, перед столь серьезным делом необходимо подкрепиться. А потом поинтересовалась у Вики: «Ну а ты когда нас обрадуешь? Впрочем, не спеши. Надеюсь, «Новости светской жизни» ты уже оставила».

Такое прозвище Артюисы дали верному поклоннику Макаровой князю Николаю Оболенскому, которого все звали просто Ники. Они его не жаловали и увлечение своей любвеобильной протеже не одобряли. Тридцатисемилетний Николай Александрович был старше Вики на одиннадцать лет. За спиной крестника вдовствующей императрицы Марии Федоровны и великого князя Константина Константиновича остались Пажеский корпус, бегство из Советской России в Финляндию, переезд во Францию, учеба на экономических курсах в Женеве… Вики была знакома с его сестрами, красавицами Ниной и Мией, моделями дома «Поль Каре».

После смерти отца – бывший рязанский губернатор умер в Париже в 1924 году – Ники оставался старшим в древнейшем русском роду, который вел начало от Рюрика. (Кстати, это позволяло ему подписываться только фамилией, без указания имени.)

Россию семья покинула почти без средств, однако у Оболенских оставалась кое-какая недвижимость в Ницце (говорили даже, что до революции они жили столь беспечно, что вспомнили о ней, лишь оказавшись в Европе). Призрачную надежду на лучшее будущее давало происхождение матери Ники Саломии Николаевны, дочери светлейшего князя Дадиани-Мингрельского. Она оставалась прямой и единственной наследницей так называемых мингрельских сокровищ. При эвакуации 1921 года десять ящиков с казной и материальными ценностями династии были вывезены меньшевистским правительством Грузинской республики из фамильного дворца в Зугдиди и хранились в подвалах Государственного банка Франции. Адвокат старой княгини считал, что ее права на наследство бесспорны, однако дело застопорилось: французские власти всячески оттягивали передачу состояния.