Викинг

Торольф немного помялся, но все-таки вышел из спальни, впрочем, с явной неохотой. Как только за ним закрылась дверь, Бренн склонился над мужем Фионы. Нужно поднять Торна на ноги — хотя бы для того, чтобы вырвать Фиону из рук Роло. В том, что она сумеет защититься от притязаний Роло, Бренн не сомневался ни на минуту. Более того, мысль о том, что способна проделать Фиона с этим изнемогающим от похоти викингом, заставляла старика улыбнуться.

Бренн проверил пульс Торна, послушал его сердце, заглянул, приподняв веки, в его расширенные зрачки. Состояние Торна было настолько тяжелым, что на какую-то минуту Бренн испугался — не опоздал ли он? Яд успел нанести чувствительный вред организму, и сейчас речь шла только об одном — можно ли возместить урон.

Спустя несколько минут Бренн знал уже, чем был отравлен Торн. Покопавшись в своем сундучке, старик обнаружил пропажу флакона с настоем наперстянки. В малых дозах этот настой укреплял сердце, но в больших был смертельным ядом. Теперь можно было составлять противоядие. Бренн порылся в своих сушеных травах, отобрал нужные, засыпал в чашку и залил горячей водой. Скоро смесь настоится.

Выждав необходимое время, Бренн влил чайную ложку настоя в рот Торна, а затем принялся массировать ему горло до тех пор, пока тот не сглотнул. За первой ложкой последовала вторая, и так до тех пор, пока чашка не опустела. Бренн сел возле постели. Ближе к утру все повторилось — настой, вливание по ложечке, затрудненные глотки. Закончив во второй раз поить больного, Бренн пододвинул к его постели скамью, улегся на нее и заснул. Все было теперь в руках господних.

Когда Торольф заглянул в комнату — а случилось это на заре, — он увидел свернувшегося на скамейке Бренна и, впервые за много дней, спокойно спящего Торна. Сейчас брат уже не походил на покойника, скорее на больного, и в сердце Торольфа шевельнулась радость.

Он тихонько потряс Бренна за плечо. — Как тебе это удалось, старик?

Бренн разлепил сонные глаза и ответил:

— Определил яд, которым был отравлен твой брат, и дал ему противоядие. Торну дали очень сильный яд, — добавил Бренн.

— Яд! — ахнул Торольф. — Значит, Бретта была права. Фиона и в самом деле отравила Торна. Скажи, он будет жить?

Бренн ответил не сразу: он находился в трансе, и перед его глазами плясали, быстро сменяя друг друга, разноцветные картинки. Наконец видение исчезло, позволив Бренну ненадолго заглянуть в будущее.

— Что? А, да. Торн будет жить, — медленно ворочая языком, ответил Бренн. — Его сыновья станут знатными людьми и великими полководцами. Придет время, и они будут править островом Мэн и прославятся как мудрые и справедливые короли.

— Не забегай так далеко вперед, старик. К тому же какие у Торна могут быть сыновья, если он все же умрет?

Бренн ответил медленно, растягивая слова, все еще отходя от своих видений:

— Я вижу в будущем то, что вижу. А теперь иди к Олафу. Скажи, что его сын поправляется.

Торольф опрометью бросился из спальни.

Бренн тем временем в третий раз влил в горло Торна противоядие, и больной открыл глаза. Он попытался даже спросить о чем-то, но язык еще не желал слушаться его. Бренн видел, как шевелятся губы Торна, пытаясь произнести имя, — и старик даже знал, чье это имя. В комнату в сопровождении Торольфа ворвался Олаф. Увидев открытые глаза Торна, он задохнулся от радости.

— Когда Торольф сказал мне, что позволил тебе лечить Торна, я приготовился к худшему. Но теперь вижу, что был не прав. Обещаю: если Торн поправится, я сохраню жизнь и тебе, колдун.

— Торн поправится, — уверенно сказал Бренн. — Правда, не сразу, не скоро. И следить за ним должен только я сам, и никто другой.

Олаф кивнул и спросил, глядя на губы сына, силящиеся произнести чье-то имя:

— Почему он не может говорить?

— Яд парализовал ему горло.

— Так ты все-таки настаиваешь на том, что мой сын был отравлен, старик?

— Да, я уверен в этом.

Опущенные вдоль боков Олафа руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Значит, подозрения Бретты были правильными, — сказал он. — Эх, нужно мне было все-таки убить тогда эту проклятую ведьму! А теперь скажи, зачем ты отдал Фионе яд? Неужели ты не понимал, что она хочет отравить Торна ?

Бренн устало и безнадежно прикрыл веки.

— А почему ты так уверен, что это Фиона дала Торну яд?

— Неважно, — отмахнулся Олаф. — Я это просто знаю. Во-первых, никто, кроме Фионы, не умеет в моем доме обращаться с ядом. Во-вторых, никому, кроме нее, не выгодна смерть Торна.

Он тревожно, подозрительно окинул взглядом Бренна и поспешно спросил:

— А не в заговоре ли ты с нею, старый колдун?

— Разве Бренн стал бы лечить Торна, если бы желал его смерти? — подал голос Торольф — Нет, я уверен, что Бренн тут ни при чем. Это дело рук одной только Фионы.

Бренн вздохнул и ничего не сказал. Пока он не сможет доказать, что это Бретта стащила из его сундучка флакон с настоем наперстянки, он будет молчать. Но только до тех пор, пока не сумеет прижать к стенке эту рыжую отравительницу.

Олаф высоко задрал голову и царственным тоном сказал Бренну: