Викинг

«Легок на помине, — раздраженно подумал Георгий. — И чего приперся. Вроде не время еще».

Но Сквозняк пришел не за деньгами. У него имелся серьезный разговор.

— Хорошо, — поколебавшись, согласился Белов. — Могу уделить минут двадцать.

— Да нет. Это надо обсудить в спокойной обстановке, где-нибудь в солидном кабаке.

— А кто платить будет? У меня лишних денег нет.

— Мы заплатим, — поспешил успокоить его Сквозняк. — Дело того стоит.

— Ладно. Но я не ухожу отсюда раньше семи и сегодня делать исключений не собираюсь.

— Замечательно, — обрадовался уголовник. — Для кабака это самое время. Значит, в семь здесь внизу.

Что-то не понравилось Белову в этом разговоре, он стал подумывать о том, не увильнуть ли ему от встречи, и тут, как обычно происходит в таких случаях, нашлась причина: сегодня же день рождения матери его невесты. Надо хоть цветов ей привезти.

Частично покончив с бумажками, он в темпе покинул офис и за час до оговоренного срока спустился вниз. В последнее время Викинг не претендовал на «жигуленок», поэтому Белов использовал машину на всю катушку. Он притормозил у цветочных рядов, выбрал букет поприличнее и рванул вперед. Невеста жила на другом конце города, следовало поторопиться. Однако визит Сквозняка подсознательно насторожил Георгия, и вскоре он заметил задрыпанный «Фольксваген» мышиного цвета, неотступно следовавший за ним. Стоило попробовать оторваться, но машин на дороге было маловато, и Белов решил отложить свою затею, пока не доберется до главной городской магистрали — бывшего проспекта имени Ленина. Подъезжая туда, он обратил внимание на чрезмерное скопление гаишников. Двое из них двинулись на пересекавшую проспект улицу, по которой ехал Георгий, собираясь перекрыть движение.

Среди множества новых традиций одна особенно пришлась по душе начальникам разных уровней, партийности и половой ориентации, а также без оной. Называется она «дай дураку зеленую улицу». Руководитель даже какого-нибудь глухоманистого городишки, переезжая из дома на дачу, норовит перекрыть движение на всех подвластных ему дорогах, чтобы народ видел, какая он важная фигура. Ну и заодно прокатиться с ветерком. Что поделать. Ничтожные люди, органически не способные отличиться своими делами, стремятся выделиться любым доступным их убогому воображению способом.

Гаишники уже остановились посередине дороги. Вот-вот один из них поднимет руку в запрещающем жесте. Белов нажал на газ, лихо объехав уже замершую у перекрестка «Волгу», и, едва рука гаишника пошла вверх, выскочил на проспект. Стоявший на другой стороне перекрестка гаишник поначалу собирался тормознуть не уважающего начальство водилу, но все-таки отпустил Белова с Богом. Георгий притормозил и посмотрел в зеркало заднего обзора. «Фольк» только добрался до той стороны проспекта. Его водитель оказался мужиком наглым, и, наплевав на красноречивые позы автоментов, бросился форсировать проспект. И просчитался. Сейчас был тот редкий случай, когда гаишников интересовало не содержимое его бумажника, а порядок на дороге. Они так истово засвистели в две дудки, что водиле из опасения еще больших неприятностей пришлось остановиться. Белов к тому времени был уже далеко.

— Что-то случилось. Надо срочно найти Глеба, — думал он, гоня «жигуль» на предельно допустимой в городе скорости.

* * *

Хорошей женщине Лене в последнее время катастрофически не везло с мужчинами. Сначала без предупреждения исчез ее любимый человек, а вскоре и любовник. Причем, последний навсегда. А ведь какой удобный был мужчина. Богатый, щедрый и не особо ревнивый. Как быстро и ненавязчиво он исполнял почти все ее просьбы. Чем-то он напоминал эдакого «богатенького Буратино». И денежки свои тратил столь же легкомысленно, с той лишь разницей, что дивиденды рассчитывал получить не висящими на дереве золотыми монетами, а умелыми женскими ласками.

И фамилия у любовника была столь же роскошная, как и его дары — Соболев. Женщина Лена души в нем не чаяла. Одно ей не нравилось — увлечение немолодого ловеласа полетами на воздушном шаре. То есть наличие у Соболева какого-то постороннего увлечения как раз было ей по душе — это позволяло женщине уделять больше времени любимому мужчине. Не нравилось само занятие конкретно. Оно внушало ей сильное беспокойство. Сколько раз Лена уговаривала Соболева переключиться на что-то более безопасное, говоря, что человек, если и должен летать, то лишь во сне. Но тот в ответ говорил, что душа его требует простора, а где еще найдешь такой простор, как в небе. Допросторился. Теперь, небось, тяжко ему, когда вместо бездонного неба со всех сторон земля.

Лена оказалась в крайне сложном положении. Денег в доме было до обидного мало — год протянуть при скромной жизни. А Лена скромно жить не привыкла. Значит, придется снова идти в «Ромашку» — и прости-прощай вольная жизнь. Ежедневно ложиться под новых клиентов, со страхом думая, какая дикость может прийти любому из них в голову. Кошмар.