Викинг. Бог возмездия

Они разделились, чтобы надежнее затеряться в толпе, хотя юноша видел, как Свейн пробирается между людьми, и его голова с огненно-рыжими волосами, точно маяк, выступает над остальными. Но Свейн ни разу не стоял в «стене щитов» и не был в Реннесёе, а потому вряд ли кто-нибудь обратил бы на него внимание, разве что из-за сходства с самим Богом грома. Однако Сигурд сражался рядом с отцом и бывал на невольничьем рынке прежде, да еще был сыном ярла, и его вполне могли узнать. Поэтому он шел, опустив голову, старался не встречаться ни с кем глазами и держаться подальше от вооруженных копьями забияк в толпе – ему совсем не хотелось стать причиной драки из-за какой-нибудь ерунды.

Он пробирался сквозь толпу, направляясь на север, в сторону гавани, которую они видели сверху, и чем ближе подходил к ней, тем лучше были вооружены и одеты встречавшиеся ему люди. Торговля рабами являлась серьезным делом, и те немногие, кто мог позволить себе в ней участвовать, предпочитали не тратить деньги на головорезов, которые прикрывали бы им спины.

– Здесь каждая подтирка для задницы считает себя достойным быть ярлом, – сказал Улаф чуть раньше, когда они вытаскивали «Выдру» из воды на берег. – И они с удовольствием готовы пролить чужую кровь, чтобы это доказать.

Сигурду не было необходимости пробиваться сквозь толпу, окружившую помост с рабами; он знал, что если Руна, Аслак или еще кто-то из их односельчан находились среди скованных цепями рабов, он или кто-то из его товарищей непременно их увидит. Юноша, наоборот, старался держаться позади, надеясь стать незаметным среди покупателей в рубахах из тонкой шерсти с украшенными яркими косичками воротниками, манжетами и подолами юбок. На поясах висели толстые кошельки, распухшие от серебра, ремни были пропущены сквозь блестящие замки, что говорило о предусмотрительности – так же как кольца на предплечье воина являются доказательством его храбрости.

Сигурд узнал некоторых из них – они приезжали в Скуденесхавн, чтобы продать шкуры, изделия из кости, китовое масло или гагачий пух, и гостили в доме его отца. Он очень надеялся, что покупатели его не узнают. Сигурд встретился взглядом с Улафом, и тот кивком показал на группу немолодых воинов с испещренными шрамами лицами и копьями в руках, которые с гораздо большим интересом рассматривали толпу, чем следили за выстроившимися в линию юношами и девушками, дожидавшимися своей очереди взойти на помост.

Сигурд кивнул в ответ, и, хотя вероятность того, что это воины ярла Рандвера – и, значит, он ждал, что Сигурд появится в Реннесёе, была высока, – пробрался сквозь толпу, чтобы получше разглядеть добычу, которая заставила богатых покупателей слететься на остров, точно ворон на падаль. Сигурд понимал, что, если Рандвер здесь, то и Руна тоже. Он это чувствовал так же, как тяжелый меч на боку.

– Эй, парень, прекрати толкаться! – прорычал какой-то толстяк и слизнул капли пота с верхней губы, хотя солнца практически не было.

В следующее мгновение его свинячьи глазки остановились на Сигурде, он тут же опустил их и отступил в сторону, чтобы пропустить его.

Купец ссыпал серебро с чаши весов, когда огромный воин с предплечьями, украшенными кольцами, увел заплаканную девушку с льняными волосами с помоста. Продавец не успел убрать серебро в кошелек, когда воин засунул руку под юбку девушки. Но это была не Руна, и Сигурд принялся разглядывать несчастных рабов, чувствуя, как сердце отчаянно колотится в груди.

И тут он увидел Аслака. В первый момент его взгляд скользнул мимо, потому что даже мать Аслака, будь она жива, вряд ли узнала бы сына. Его лицо распухло и напоминало зелено-желтую комковатую кашу, правый глаз превратился в черный полумесяц, нижняя губа была разбита, волосы слиплись от высохшей крови, и Сигурд не сомневался, что никто не захочет его покупать. И вовсе не потому, что даже горные тролли разбежались бы с испуганными криками, увидев его лицо, но из-за того, что если хозяин готов так избить своего раба перед тем, как выставить его на продажу, значит, от него следует ждать неприятностей.

Но Сигурд вполне мог его купить.

Он заметил, что к нему медленно пробирается Гендил – возможно, увидев своего соплеменника в таком плачевном состоянии, он инстинктивно постарался оказаться рядом с кем-то из товарищей. Сигурд знаком показал ему, чтобы подошел ближе, и шепотом поделился своим планом. Когда он закончил, Гендил досчитал до десяти и двинулся назад сквозь толпу. Сигурд же повернулся к толстяку, стоявшему рядом и сверлившему взглядом крошечную темноволосую девушку, которую вывели на помост полностью обнаженной. На лице у нее застыла улыбка, она явно надеялась, что кто-нибудь захочет ее купить, и это многое говорило про мужчину, который держал другой конец веревки, обвязанной вокруг ее шеи.

– Видишь раба, у которого лицо, будто по нему прошелся Мьёльнир? – спросил Сигурд толстяка; тот прищурился и кивнул. – Я хочу, чтобы ты его купил.

Толстяк стер ладонью пот с лица.