ВИКИНГ Книга 1 БАХМУТ

— Стоило ли Григорий Александрович проделывать столь далекий путь? — обратился Панин к Потемкину, — С моим опытом заведывания делами иностранной коллегии эти переговоры ничего сложного не представляют!

— На то воля государыни императрицы Никита Павлович! — ответил Потемкин, — А это граф Крымский, который так успешно провел переговоры с крымским ханом, что тот испросил у государыни императрицы перехода в русское подданство, за что собственно и жалован титулом, думаю, что его способности к переговорам нам будут весьма нелишними! — представил Потемкин меня.

При словах Потемкина о переговорах по Крыму, лицо Панина скривило так, будто он целый лимон разжевал. Обладая информацией о результатах штурма Бендер и недовольстве Екатерины, полученной нами в ставке Румянцева, сложить «два плюс два» было элементарно — граф Панин, заведующий делами иностранной коллегии, но так и не ставший канцлером, срывается в действующую армию за фельдмаршальским жезлом, штурмует Бендеры, но с жезлом «пролетает как фанера над Парижем» и решает реабилитироваться на переговорном поприще — все подготавливает, а тут «вдруг откуда не возьмись» нарисовались два «хрена» из столицы и собираются все сливки с переговоров снять. Тут у самого выдержанного человека «крышу сорвет». Не знаю, как с врагами у Потемкина, но я точно первого настоящего врага при дворе нажил. Ну да и «флаг ему в руки и барабан на шею», обломаем рога при надобности.

— А что у нас Никита Павлович с организацией переговоров! –спросил Панина Румянцев.

— Сегодня назначена аудиенция представителю рейс-эфенди ваше высокопревосходительство, обговариваем последние детали, поэтому прошу меня извинить, вынужден откланяться, опаздывать на дипломатическую встречу неприемлемо! — подергиваясь от нетерпения, ответил Панин.

Вечером Потемкин сказал нам, что переговоры будут организованы через три дня в селе Хаджимус, верстах в трех от Бендер, по словам Панина, там имеется неплохой дом местного старосты, где и будет непосредственно проходить встреча. В целом, вроде все логично, турки разместились в десяти верстах от Бендер — в Каушанах, столице буджакской ногайской орды, а Хаджимус как-бы нейтральная полоса, но после слов Потемкина в мозг сразу залез червячок сомнений, что-то здесь не так, но что конкретно, пока не понятно. Следующие три дня провели в разговорах, вырабатывая переговорную позицию и вот наступило 15 ноября 1769 года — первый день переговоров.

Вечером, накануне дня переговоров, обсудили с Добрым, Гномом и Пугачевым мои предчувствия и выработали тактику действий — Добрый с Пугачевым непосредственно прикрывают нам спину, а Гном с пугачевскими парнями будут работать в оттяжке — если планируется нападение на зал переговоров, то непосредственная охрана, скорее всего, ничего не поймет, пока их не начнут резать, а вот со стороны «левые» движения турок будут как на ладони и выявив такие, парни прикроют нас огнем из винтовок, чем одновременно и предупредят нас.

Сбор участников выезда был назначен в полдень, в сопровождении казачьей сотни, и вот когда я не увидел среди собравшихся Панина — «червяк сомнений» зарычал, как «потревоженный во время спячки медведь». Все эти дни я Панина не встречал, да и желания такого не возникало, всю информацию до нас доводил Потемкин, поэтому я спросил у него, — Григорий Александрович, а что с графом Паниным, он с нами не едет?

— Увы Иван Николаевич, графу не здоровится, но я уверен мы и сами справимся! — ответил Потемкин.

Я не стал заражать Потемкина своей паранойей, может все обойдется и я надумываю себе лишнего, но как говориться «если у тебя паранойя, это не значит, что за тобой не следят», а пока отсутствие Панина работает на мою версию. Дорога была неплохая и доехали до Хаджимуса, поразившего меня своей безлюдностью, быстро, минут за тридцать. Дом старосты, выбранный для переговоров, находился ближе к восточной окраине села, что было с одной стороны, нам на руку — мои парни могли остаться на околице, не опасаясь удара в спину, но с другой — что в остальной части села совершенно неизвестно.

Турки были уже на месте, на площадке справа от дома находилось примерно полсотни янычаров. Моя паранойя продолжила свое «буйство красок» — турок показательно мало, хотя, по моему разумению, при организации переговоров вопрос одинакового количества охраны у сторон один из первых, который должен быть урегулирован. Казаки выставили караул у входной двери и мы всемером: я, Потемкин, Добрый, Пугачев, писарь из штаба Румянцева и два караульных казака, прошли внутрь здания. В скверно освещенном зале находилось восемь человек, два караульных янычара и шесть богато одетых турок.