Викинг туманного берега

Солнце село, и викинги из хирда Эйнара Пешехода забегали. Укрепляли корабли, замершие на путях, – подбивали столбы, привязывали канаты к вбитым в землю кольям, распрягали лошадей, тащивших телеги с грузом. Бойцы, выбранные для кухонных дел, разжигали костры, благо дров хватало – их заготавливали волоковые мужики. Другие ставили шатры – небо было ясное, тепло, дожди не ожидаются, но лучше ночевать под крышей, пускай даже матерчатой.

Походив, поглядев, Эльвёр выбрала жертву. Ею стал Рёгнвальд Разрушитель, человек нелегкой и нелепой судьбы.

Послужив у ярла из Стьернсванфьорда, он разругался с ним и ушел к финнам, что жили далеко на севере. Особо не разбогател и вернулся, осев в Сокнхейде. Сходил в поход с Хьельдом-конунгом, и показалось ему, что Хьельд не столь крут, как другие. Подался к Гунульфу-с-Красным-Щитом, сэконунгу, которого разбили в прошлом году. Разбил тот самый Хьельд-конунг.

Многие из воинов Гунульфа запросились тогда к Хьельду, и он принял их к себе, а вот Рёгнвальд счел для себя лучшим пойти служить Эйнару Пешеходу.

Эйнар не слишком приближал Разрушителя – не за что было уважать этого «летуна», который не отличался преданностью. Но все же Рёгнвальд бойцом был опытным и всегда в курсе событий. Даже тогда, когда никто его не звал на военные советы, он пристраивался-таки поближе к Эйнару.

И все же Разрушитель чувствовал себя чужим в хирде, где все были знакомы друг с другом чуть ли не с детства. А он пришлый и особого почтения ни у кого не вызывал.

Рёгнвальд чуял такое к себе отношение, переживал, злился – и заливал горе пивом покрепче да вином заморским, став большим охотником до пития. Хлебнешь изрядно – и будто бы вырастаешь, становишься значимей, чем ты есть.

И все тебя любят, и ты к ним милостив…

…Разрушитель стоял в дозоре в самом конце каравана и восседал на вороте с пухлой бухтой кожаного каната. Неподалеку горел костер, отпугивавший комаров да мошку.

Лениво обмахивая себя веткой, Рёгнвальд смотрел куда-то вдаль, на заход солнца, где догорала багровая полоса заката.

– Рёгнвальд, это ты? – позвала Эльвёр.

Викинг встрепенулся.

– Кто тут? – сурово осведомился он, опуская ладонь на рукоятку меча.

– Я это, Эльвёр.

– А-а… Чего забыла-то? Или дёру дать решила? Хе-хе…

– Да куда ж тут бежать? В лес, к зверям диким?

– Эт точно что некуда!

– Рёгнвальд, – притворно вздохнула дочь Освивра, – беда случилась…

– Какая такая беда? Помер кто? Так то не беда!

– И впрямь помер, только давно. Гуту знаешь? Девушка из Себорга.

– Ну. Видал. А чего с ней?

– С ней ничего. А вот отец ее помер недавно. Гуте сообщили поздно, и она тотчас же устроила поминки – так у них полагается. Приходят гости и поминают усопшего добрым словом. И надо обязательно выпить – трижды.

– Правильный обычай! – одобрительно кивнул Разрушитель.

– Ага! А у нас как раз жбанчик треснул, протекать стал, вот мы его и решили распить, поминая. Девчонки там всех угощают. А меня сюда послали.

Рёгнвальд очень оживился:

– Ага! Помянуть, говоришь? Помянем! Мы закон понимаем, а обычай, он и есть главнейший закон. Наливай!

Разрушитель подставил свою деревянную чашку, и Эльвёр щедро плеснула зелья из Скотланда. Рёгнвальд попробовал, задохнулся, закашлялся, но утер слезы и выцедил всю емкость досуха.

– Ох… Вот это ничего себе… Ох и крепка! Так ты говоришь, трижды?

– Так полагается. Ой, а закусить я ничего не принесла!

– Пустяки! – утешил ее Разрушитель. – Щас сообразим!

Язык у него начал заплетаться, да и у жестов появилась пьяная размашистость.

Заедая вчерашней лепешкой с салом, Рёгнвальд вдохновенно болтал:

– Обычай – это закон! Да-а! А как же? Обычай-то все помнят. Конечно! Вот и поступают обычно… По обычаю. Ага… Отец у нее помер… Мало ли… Отцы, они у всех помирают рано или поздно. Ага… Твой-то жив? Звать как?

– Освивр. Убили его в прошлом году.

Эльвёр поневоле всхлипнула, не притворяясь нисколько. Разрушитель тоже погрустнел, сказал, добавляя в голос хмельной печали:

– Всех нас ждет Хельхейм или Валгалла. Это уж кому как! Освивр… Освивр… Что-то знакомое…

– Он был кормщиком у Андотта-кузнеца.

– Да ну?! Наливай!

После второй Рёгнвальда развезло.

– П-помню я его, Ос-свивра этого… – проговорил он. – Ага… Сидел бы, не рыпался, ничего бы с ним не случилось… А он полез – и я его мечом – р-раз! И готово. И готов! Хе-хе-хе…

Эльвёр заледенела от его слов.

– Это сделал ты? – спросила она нарочито равнодушным тоном.

– Я! – гордо сказал Разрушитель и ударил себя кулаком в грудь. – Загорелый такой был, борода черная, а на левой руке – змея синяя. Или змий… Ха-ха-ха!

У девушки не осталось сомнений – Рёгнвальд описал ее отца. Эльвёр испытала глубочайшее отвращение к убийце, и вся идея о выкачивании сведений показалась ей глупой. Но нет, начатое надо было довести до конца.

– Рёгнвальд, – спросила она с напускной ласковостью, – тебя, наверное, сам Эйнар зазывает на советы?

Разрушитель выпрямился:

– Да к-куда ж он без-з-з меня? Сам-то не скумекает ничего, а я ему под… подсказываю. Ага…

– Ух ты! – неумеренно восхитилась девушка. – А Сигурда Сурового тоже ты послал? В засаду?