Викинг. Во власти холода

Если пережили эту пятницу, значит, у нас была еще одна неделя, чтобы найти пути для спасения.

И эту неделю я собиралась провести в баре, тщательно рассматривая все передвижения викингов и возможные входы и выходы.

Это было отличным стимулом, чтобы срочно выздороветь и выйти «в люди»!

***

Беременна!

И как я сам не догадался! А ведь еще считал, что знаю своего друга так, как никто другой!

Влетев в свой кабинет, я был готов разнести его, но благоразумие взяло верх.

Не хотелось доставлять лишние хлопоты Хэльге и женщинам, которые работали под ее началом.

Поэтому, дойдя до кушетки, повалился на нее и закрыл глаза.

Еще неделю назад я изучил данные по второй девчонке.

Александра Довлатова. 27 лет. Сирота. Почти всю жизнь провела в детском доме. Хорошо училась. Смогла даже поступить в университет на бесплатное обучение, но удержаться не получилось, была отчислена после второго семестра. Работала горничной в сети гостиниц, затем официанткой в неплохом кафе. Вышла замуж, но муж умер от сердечного приступа совсем недавно.

Видимо, это ее и сломило.

О ребенке ни в одном отчете не было сказано ни слова.

А ведь на тот момент я считал, что она была похожа на нас.

Меня и Бьёрна.

Похожа тем, что рано потеряла своих родителей и была вынуждена приспосабливаться жить самой. Без оглядки на то, что кто-то придет и поможет.

Я думал, что она сильная.

Но когда услышал о беременности и понял, что девчонка собиралась лишить жизни не только себя, то просто слетел с катушек!

Я и сейчас был настолько зол, что зубы скрипели друг о друга, а кулаки непроизвольно сжимались…но понимал, что Бьёрну еще тяжелее. Еще больнее.

Всю жизнь мы провели с ним бок о бок.

Спали на улице, сжигая в мусорном баке всё, что горело, чтобы не заболеть канадской зимой.

Делили те крохи еды, на которые удавалось заработать. Или украсть.

Мы были беспризорники. Волчата. Сбились в стаю, чтобы выжить в мире, где были не нужны, потому что остались одни.

На улице мы усвоили первые уроки верности и братства.

Там же научились драться и не отдавать свое.

И как бы паршиво ни было, не вставали на колени перед судьбой.

Не думали о том, чтобы покончить с собой, как бы дерьмово ни было вокруг. А так было всегда.

Жизнь научила нас вставать спиной к спине и драться еще сильнее, чтобы все вокруг боялись и не смели подходить близко.

Это он разделил мою боль и агонию от страшной потери семьи.

Он прикрывал меня спустя много лет, когда я нашел тех, кто лишился своих голов за преступление.

Он всегда был рядом, прикрывая спину, что бы ни случилось.

И его боль ранила меня сильнее собственной…

Такие раны, какие были внутри нас, не зарастают. Не становятся меньше со временем. Они тихо гниют внутри, выливаясь в кошмары, где те, кого мы любили, всё еще были живы, становясь вот такими странными привязанностями, которых лучше было не допускать.

Поэтому я поднялся на ноги, стер ладонью кровь с лица и взял из мини-бара большую бутылку водки, чтобы разделить ее с тем, чья душа была в агонии.

— Я лекарство принес, — проговорил я, войдя в кабинет Бьёрна и застав его на диване с рваной кофтой в руках. На его торсе было мало татушек. Не как у наших ребят. Но на груди была та, от вида которой даже мое ледяное сердце начинало стонать.

Два женских имени.

Бьёрн молча протянул ко мне руку, куда я вложил бутылку, садясь рядом с ним. Плечом к плечу.

— Сто восемнадцать?

— Сто девятнадцать, — поправил меня друг, откупоривая водку и выпивая первым. Прямо из бутылки, чтобы затем протянуть ее мне. — Обнуляем.

— Обнуляем, — кивнул я и выпил вслед за ним, даже не поморщившись.

Это была наша маленькая традиция — считать дни от драки до драки.

В этот раз мы продержались сто девятнадцать дней. Очень неплохой результат. Раньше не проходило и месяца.

— За первый день, — выдохнул устало Бьёрн, отпивая снова, когда я протянул ему бутылку в свою очередь.

Мы долго молчали.

Просто пили, как когда-то давно, будучи еще совсем салагами. На морозе, примерзая худыми задами к асфальту. Так же прямо из горлышка. Плечом к плечу.

Но я знал, что если этого не скажу я, то не скажет никто.

— Она не заменит тебе Кайю, брат…

Бьёрн прикрыл глаза, сделав несколько глотков из бутылки, и сморщился.

Только эта горечь внутри была не от выпитого.

Она была в его кричащей душе.

— Ее не заменит никто и никогда, просто… — Бьёрн тяжело выдохнул, пожимая плечами — …я подумал, что раз не смог спасти своего ребенка, то, возможно, получится спасти хотя бы этого.

Это было тяжело.

И ранило так же сильно, как пять лет назад.

Ничего не изменилось. В душе было всё такое же месиво, от которого становилось сложно дышать.

Я не знал, что сказать Бьёрну в ответ. Только сжал крепко его плечо ладонью.

Если бы я только мог вернуть его беременную жену, то не пожалел бы ничего. Даже собственной жизни.

Ничего не было тяжелее, чем продолжать жить с мыслью, что мы не уберегли их.

— Эта девчонка совсем не такая, как Кайя. Полная противоположность. Она мне в глаза даже не смотрит. Боится. Кайя бы уже расцарапала мне всё лицо, окажись она в такой ситуации!

Я кивнул, пытаясь улыбнуться, но у меня ничего не вышло.