Викинги

– Можно мне… подержать немножко…

За подобную просьбу вполне можно было получить по затылку, но Оттар только усмехнулся и протянул ему серебряную рукоять. Хельги благоговейно принял меч и немедленно перепугался, как бы не оступиться на колебавшейся палубе да не выронить чудесный клинок в бездонную солёную воду… Наверное, Оттар всякой раз перед сражением накрепко стягивал на запястье петлю!

– Я называю его Гуннлоги, – сказал Оттар.

Гуннлоги, Пламя Битвы… хорошее имя. Хельги обхватил пальцами черен и несколько раз взмахнул мечом над головой, повторяя приёмы, которые знал. Меч был ещё тяжеловат для него, но если бы заиметь хоть вполовину такой… уж он бы с утра до вечера таскал и подбрасывал камни на морском берегу, чтобы рука сливалась с мечом воедино и сама становилась такой же упругой и крепкой…

Нежданное счастье совсем лишило его наблюдательности, и он не заметил удивленного одобрения, отразившегося у Оттара на лице. Хельги возвратил меч и с сожалением покосился на свою пустую ладонь, ещё хранившую отпечаток рисунка. Оттар сказал, пряча Гуннлоги в ножны:

– Жаль было бы вчера утонуть. Я левша, и не многим нравится драться со мной. Вагн редко ввязывается в сражения, но люди рассказывают, что это величайший боец!..

После еды Хельги отправился чистить котёл. Его уже почти перестало бесить это рабское дело: он решил для себя, что через него придётся пройти.

Он никогда не бывал в море подолгу, и твердь под ногами раскачивалась, как палуба корабля. Ему тоже не велели отходить далеко, и на сей раз он вызнал причину.

– Финны живут в здешних местах, – объяснил Оттар. – Видишь сложенные камни там на горе? Это их путевой знак.

Финны жили и в Раумсдале, где-то в заросших лесом горах. Но они были немногочисленны, и их никто не боялся, предпочитая, правда, не ссориться. Все финны рождались могучими колдунами, а колдунов не стоит сердить. Хельги понизил голос, чтобы не расслышал подкравшийся оборотень, и спросил:

– Ракни конунг хочет устроить набег?

Это была глупость, и Оттар засмеялся:

– Не много толку было бы от набега, потому что финны обычно успевают удрать, да и взять-то с них нечего, кроме дырявых оленьих шкур… Ракни просто не хочет обижать финских Богов. Они живут в камнях и не любят, чтобы рядом шумели.

Вот Хельги и вертел головой, сойдя с корабля. Мало ли кто сидит в соседней скале! Он даже песком по донцу котла старался шаркать потише. Это не всегда получалось, и Хельги виновато косился на крутые лбы валунов: не серчайте, финские Боги. Я же совсем не хотел вам помешать.

А про себя уповал, что могучий Тор его защитит. Не сюда ли, на север, ездил Тор в своей колеснице и крушил молотом великана за великаном, а карликов, жителей подземелья, просто давил ногой, как червей!..

Хельги притащил чистый котёл назад на корабль, и Оттар посмеялся над ним снова. Финны, сказал он, клали жертвы вовсе не каждому камню подряд, а лишь некоторым, и те священные камни очень легко было отличить.

А пока Хельги возился в грязном песке, Оттар успел сходить на лодке к расселине в скалах. Теперь, когда отступили накатывавшиеся волны, там совсем не стало прохода тяжёлому морскому кораблю.

– Лучше разведать, что хорошего впереди, – сказал Оттар конунгу, когда лодочку втащили на палубу. – Но зато я видел кита, застрявшего в бухте. Мы можем вернуться и убить его на мелководье.

– Посмотрим, – ответил вождь.

9. С глупцами не спорь…

Совсем поздно ночью, когда солнце повисло низко над северным горизонтом, Хельги улизнул с корабля поискать особенные валуны, стоявшие, как объяснил Оттар, каждый на нескольких других, поменьше. Было страшно, но любопытство возобладало. Да и не собирался он уходить далеко.

Он сперва даже вздрогнул, увидев рыжего Луга коленопреклоненным. Но потом разглядел две палочки, связанные накрест, и успокоился. Все ирландцы христиане. Можно было с самого начала сообразить, что к чему.

Луг заметил присутствие Хельги, но молитву не прекратил. Хельги сел неподалеку и стал смотреть, как Луг шевелил губами и делал священные знаки у себя на груди. Он не боялся, что помешает ирландцу. Брат говорил – христиане любят славить своего Бога в людных местах.

– Ты молился Белому Богу? – спросил Хельги, когда Луг поднялся с колен. Ирландец кивнул, а потом указал на будто выстриженные волосы у себя надо лбом:

– Видишь? Это теперь всё заросло, а раньше здесь была тонзура. Я монах.

Хельги много слышал об удивительных людях, которые не носили оружия и не брали себе жен. Но видеть живого монаха ему не приходилось. Он поудобней устроился на подушке серого мха:

– Расскажи мне об этом, ведь вы, ирландцы, умеете рассказывать занятно. И ещё я хочу, чтобы ты выучил меня своему языку. Все мои родичи ходили к вам в Западную Страну, и я там побываю.

Луг подошёл к нему и сел рядом.

– Теперь у меня другой рассказ на уме, Хельги сын Хельги. И тоже очень занятный.

Хельги вскинул на него глаза:

– Ты… назвал меня по имени, ирландец?

Монах улыбнулся доброй улыбкой.

– Надо быть сыном хорошего отца, чтобы грести, как ты вчера, и не жаловаться на холод.