Викинги. Быт, религия, культура

И как только приезжают их корабли к этой пристани, каждый из них выходит и (несет) с собою хлеб, мясо, лук, молоко и набид[19], пока не подойдет к высокой воткнутой деревяшке, у которой лицо, похожее на лицо человека, а вокруг нее маленькие изображения, а позади этих изображений высокие деревяшки, воткнутые в землю. Итак, он подходит к большому изображению и поклоняется ему, потом говорит ему: «О, мой господин, я приехал из отдаленной страны, и со мною девушек столько-то и столько-то голов и соболей столько-то и столько-то шкур», пока не сообщит (не упомянет) всего, что привез с собою из своих товаров – «и я пришел к тебе с этим даром»; – потом оставляет то, что (было) с ним, перед этой деревяшкой, – «и вот, я желаю, чтобы ты пожаловал мне купца с многочисленными динарами и дирхемами, и чтобы (он) купил у меня, как я пожелаю, и не прекословил бы мне в том, что я скажу». Потом он уходит. И вот, если для него продажа его бывает затруднительна и пребывание его задерживается, то он опять приходит с подарком во второй и третий раз, а если (все же) оказывается трудным сделать то, что он хочет, то он несет к каждому изображению из (числа) этих маленьких изображений по подарку и просит их о ходатайстве и говорит: «Это жены нашего господина, и дочери его, и сыновья его». И не перестает обращаться к одному изображению за другим, прося их и моля у них о ходатайстве и униженно кланяясь перед ними. Иногда же продажа бывает для него легка, так что он продаст. Тогда он говорит: «Господин мой уже исполнил то, что мне было нужно, и мне следует вознаградить его». И вот, он берет известное число овец или рогатого скота и убивает их, раздает часть мяса, а оставшееся несет и бросает перед этой большой деревяшкой и маленькими, которые (находятся) вокруг нее, и вешает головы рогатого скота или овец на эти деревяшки, воткнутые в землю. Когда же наступает ночь, приходят собаки и съедают все это. И говорит тот, кто это сделал: «Уже стал доволен господин мой мною и съел мой дар».

Ибн Фадлан описывает и супруг этих купцов-«русов», чей костюм очень похож на тот, что описан в главе 3:

«А что касается каждой женщины из их числа, то на груди ее прикреплено кольцо или из железа, или из серебра, или меди, или золота [«черепаховидная» брошь?], в соответствии с (денежными) средствами ее мужа и с количеством их. И у каждого кольца – коробочка, у которой нож, также прикрепленный на груди. На шеях у них (несколько рядов) монист из золота и серебра, так как если человек владеет десятью тысячами дирхемов, то он справляет своей жене одно монисто (в один ряд), а если владеет двадцатью тысячами, то справляет ей два мониста, и таким образом каждые десять тысяч, которые у него прибавляются, прибавляются в виде (одного) мониста у его жены, так что на шее какой-нибудь из них бывает много (рядов) монист. Самое лучшее из украшений у них – это зеленые бусы из той керамики, которая находится на кораблях. Они (русы) заключают контракты относительно них, покупают одну бусину за дирхем и нанизывают, как ожерелья, для своих жен».

О мужчинах Ибн Фадлан пишет, что они красивы и высоки, как фиговые пальмы, но при этом у них отвратительно грязные привычки. Их правитель живет в крепости, и его окружает стража из 400 воинов и гарем из 40 девушек. Ибн Фадлан долго описывает их погребальные обряды, о которых мы подробно расскажем в главе 9. В рассказах этих мусульманских авторов прослеживается удивление и любопытство, с которым люди, принадлежавшие к передовой цивилизации, разглядывали тех, кого считали варварами, однако в целом у нас возникает достоверное представление о жизни скандинавских купцов, торговавших в России.

Богатство, приобретенное на Востоке, шло обратно в Швецию в форме серебра: в различных частях Скандинавии до сих пор было найдено около 85 000 арабских и около 500 византийских монет. Почти все они датируются IX–X веками. К концу этого периода серебряные рудники Багдадского халифата истощились, и последующие экономические трудности положили конец шведской торговле с арабами. Вместо этого скандинавы стали все больше и больше торговать с Германией, где только начали разрабатывать серебряные руды в горах Гарца. В Скандинавии нашли около 70 000 германских монет, которые датируются концом X века – XI веком. В тот же самый период появились тысячи английских монет, но это не столько результат торговли, сколько данегельд, который собирали викинги, и плата, полученная дружинниками на службе у Свейна и Кнута.

С монетами викинги не обращались как с настоящей валютой: их просто принимали на вес. Чтобы уплатить небольшие суммы, многие монеты рубили пополам или на четвертушки. Монеты входили в состав кладов наравне с серебряным ломом (серебряными кольцами и украшениями, разрубленными на произвольные куски) и с брусочками-разновесами. Серебро могло находиться в обращении вне зависимости от формы: все можно было сломать или переплавить так, как это было удобно. Серебряный лом уже давно стал устоявшимся средством оплаты.