«Викинги» Гитлера. Эсэсовский интернационал

Штурмбаннфюрер вытаскивает Фибелькорна из повозки и кладет в старый окоп, который может защитить офицера от огня русской артиллерии. Офицер только успел уложить обершарфюрера СС, как раздался взрыв и остатки повозки разлетелись во все стороны. Так раненый Фибелькорн спасся еще раз.

Ничего другого не оставалось обершарфюреру Фибелькорну, как, лежа в окопе, смириться со своей участью, в надежде лишь на то, что его обнаружат товарищи. Так прошло несколько часов. Все можно было бы вытерпеть, если бы не ужасные боли.

Да еще и холод, который постепенно начинает сковывать его неподвижное тело. Ему не остается ничего другого, как думать о плене или смерти. Он старается приподняться в своем снежном сугробе, когда видит какие-то силуэты и предполагает, что на них немецкие стальные шлемы.

— На помощь! На помощь!

Солдаты приближаются, видят его сломанную ногу и говорят:

— Мы не сможем взять тебя с собой. Ведь тебя надо нести. Нет, к сожалению, мы не в состоянии для тебя что-либо сделать.

— Вы хотите бросить меня и дать здесь погибнуть?

Солдаты не отвечают и убегают от него, словно воры.

Снегопад скоро поглощает их фигуры. Затем вокруг офицера все становится тихо. Медленно наступают сумерки, и постепенно все окрестности тают в темноте. Но вот появляются еще две фигуры и подходят к нему. Это раненые германские добровольцы. Они отрывают тело уже почти совсем потерявшего сознание обершарфюрера.

— Мы не оставим вас, обершарфюрер.

Унтер-офицер с удивлением смотрит на раненых.

— Бедные юноши, вы же не сможете нести меня!

— Но мы можем вас тащить, — говорит один из добровольцев.

— Во всяком случае, должны попробовать, — добавляет другой. — Хотя мы тоже ранены и, в крайнем случае, умрем вместе.

Шатаясь, трое раненых уходят в ночь. Фибелькорн обхватил руками шею одного из своих спасителей. Сломанная нога скользит сзади оставляя след на свежем снегу. Во мраке трое мужчин теряют ориентировку, однако с трудом продолжают идти дальше. Они доверяются инстинкту и надеются, что найдут правильную дорогу к немецким линиям. Бесконечно тянутся часы. Усталость, бессонница, холод, голод и жажда начинают мучить раненых все больше. Время от времени они неохотно хватают горсть снега и кладут его в рот. Однако тащить обершарфюрера становится все труднее.

Медленно наступает день. Наконец небо на востоке проясняется. В мерцании серого утреннего сумрака трое раненых замечают вдали среди снега каких-то людей.

— Осторожно! — шепчет обершарфюрер обоим германским добровольцам.

Он сразу увидел, что на этот раз на них были не немецкие стальные шлемы, а типичные для бойцов Красной Армии ушанки. Пожалуй, они зашли на территорию врага.

— Советы!

Погода, однако, совсем не располагает к наблюдению. С рассветом пурга только усиливается. Трое мужчин опустились на корточки и прижались к земле, стараясь не двигаться.

— Дождемся ночи и тогда продолжим путь, — прошептал обершарфюрер своим товарищам.

— Мы замерзнем, — отвечает один из добровольцев.

— Они вряд ли заметят нас, — вторит другой.

Но Фибелькорн думает иначе и замечает:

— Тихо. Мы выйдем. Но прежде всего надо прикрыться ветвями.

Оба его спутника тоже ранены и очень слабы. Они страшно страдают. Один из них, который тяжелее всего ранен, постепенно начинает бредить, его бросает в жар. Перед вечером доброволец умирает.

— Нас ждет такой же конец? — спрашивает другой спутник обершарфюрера.

— Скорее всего, мой друг. И все же мы выстоим.

— Я больше не верю в это.

Фибелькорн пытается его подбодрить, но смерть приятеля потрясла второго раненого. Его также мучают боли от ран. Он невнятно шепчет Фибелькорну:

— Я уверен, что кончу так же, как и он.

И действительно, умирает еще в сумерках. Обершарфюрер Фибелькорн снова остается один. Между тем настала ночь. Холод не ослабевает. Для Фибелькорна наступает искушение заснуть в этой снежной дыре вместе с обоими мертвецами и ждать своего неизбежного конца, обретя вечный мир в белой смерти. И все же унтер-офицер танковых войск обладает невероятной волей к жизни. Было ли это следствием его обучения в войсках СС, или же просто в силу своего характера, но он оказался мужчиной, который не хотел сдаваться. И продолжал тащиться по снегу в направлении, которое он для себя определил. От русских Фибелькорн ускользнул незаметно и медленно, часами полз на юго-запад. Утром 19 февраля он оказывается, наконец, еще сам того не понимая, вблизи от немецкого боевого дозора. С отмороженными ногами и руками и сломанным коленом обершарфюрер СС Фибелькорн бессильно обрушился на руки солдат и пришел в сознание только в санитарном самолете, который доставил его в военный госпиталь.

Там один из врачей-хирургов прямо сказал ему, что без ампутации не обойтись, так как его конечности обморожены.

— Мой долг и моя честь заставляют меня сообщить вам об этом.

Обершарфюрер узнает из письма, полученного по полевой почте, что он стал во второй раз отцом. Его жена разрешилась в день, когда ее муж ночью ошибся в попытке отыскать выход к немецким дозорам.

Фибелькорн написал ей: