Викинги. Ирландская сага

В келье было еще темнее, чем в коридоре. Бригит ощущала его присутствие, но ничего не видела. Она неуверенно шагнула к центру комнаты, выставив перед собой руки. И тогда из темноты прозвучал мягкий голос отца Финниана:

— Бригит? Бригит, дорогая, это ты?

— Отец Финниан! Ох, отец Финниан!

Она произнесла эти слова негромко, почти шепотом, и всхлипнула. В голосе ее сквозило отчаяние. Теперь она видела его вполне отчетливо, его темный силуэт вырисовывался в нескольких футах от нее. Несмотря на поздний час, он был не в постели, как она ожидала. А еще она надеялась, что он одет.

— Святая Дева Мария, девочка моя, что случилось? — спросил он, но вместо ответа Бригит бросилась ему на грудь.

Прижавшись лицом к грубой коричневой шерсти его рясы, она почувствовала, как его сильные руки обнимают ее. Он прижал ее к себе, не требуя дальнейших объяснений.

Спрятав лицо у него на груди, она расплакалась, выплескивая все чувства, которые только что возбуждала в себе искусственно, но которые теперь захлестнули ее по-настоящему. Весь ужас, боль потерь и страх, преследовавший ее на протяжении последнего часа, минувшей недели и даже прошедших месяцев, с тех пор, как в Таре появилась Корона Трех Королевств и фин галл, которые перевернули всю ее жизнь, — все это вылилось слезами на темно-коричневую ткань рясы отца Финниана.

Бригит не знала, сколько прошло времени. Выплакавшись вволю, она вспомнила, что времени-то как раз у нее мало и что очищение души — роскошь, которую она не могла себе Позволить. Она отстранилась от отца Финниана, не настолько, чтобы он разомкнул объятия, а чтобы иметь возможность заглянуть ему в лицо, которое теперь различала вполне отчетливо в нескольких дюймах от себя.

— Мой муж, — начала она, поперхнулась и предприняла новую попытку. — Мой муж… попытался убить меня….

— Ах ты, бедняжка, — пожалел ее отец Финниан. В его голосе прозвучала забота, но не удивление.

— Да… он… избил меня. Не очень сильно. Конлайд… Я убила его. Он стал душить меня, и я сорвала у него с пояса кинжал…

Почувствовав, что Финниан отнял правую руку от ее спины, она поняла, что он совершает крестное знамение.

— Ты уверена в этом, девочка моя? Ты уверена в том, что он мертв?

— Да. — Она еще дальше отодвинулась от него, чтобы взглянуть ему в глаза, и его руки уже не обнимали ее. Когда же Бригит заговорила, в голосе ее было больше решимости, чем страха. — Я должна покинуть Тару. Немедленно.

Она увидела, как Финниан покачал головой.

— Почему? Ведь если Конлайд пытался убить тебя, тебя не станут судить строго за то, что ты сделала.

— За это меня сожгут на костре. Морриган, Фланн. Вы же знаете, что им нужен лишь повод, чтобы избавиться от меня.

Финниан промолчал. Бригит была уверена: он прекрасно понимает, что она права. Она ждала от него очевидных вопросов. Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой? Ты ждешь от меня помощи? Но вопросы эти не прозвучали, потому что Финниан уже знал ответы на них. Вместо этого он спросил:

— Но как же мы сумеем незамеченными выбраться из Тары? На всех воротах и всех входах и выходах стоят стражники.

А потом в ночи прозвучал чей-то сдавленный и неразборчивый крик. Они оба умолкли и расслышали новый вопль, на этот раз куда более отчетливый:

— Пожар! Пожар!

Они стояли в келье отца Финниана и прислушивались. А ночь снаружи словно бы взорвалась. Повсюду звучали крики, раздавался топот бегущих ног, а вскоре вразнобой зазвонили и церковные колокола, поднимая на ноги всю округу.

— Мы уйдем сейчас, — сказала Бригит и повысила голос. — Сию же минуту. И никто нас не увидит.

Глава четырнадцатая

Ирландия изобилует молоком и медом,

Там нет недостатка в вине, рыбе и птицах,

А еще она славится своими оленями и овцами…

Бреда, VIII век

«Дуб-Линн… Боги играют со мной…» Торгрим Ночной Волк стоял на носу «Черного Ворона», испытывая редкий для него приступ жалости к себе. Он вполне сознавал, что потчует себя нечастым и изысканным кушаньем, восхитительно вкусным в малых количествах, но опасным тем, что к нему можно пристраститься. А если такое случится, то всему придет конец.

Однако сейчас, когда над водой клубился легкий туман, учитывая, сколько им пришлось пережить за последние несколько недель с минимальной выгодой, Торгрим решил, что может побаловать себя редким лакомством, пока проклятый Дуб-Линн вырастал передними по мере того, как гребцы гнали корабль вверх по реке Лиффи.

«Все это было только ради того, чтобы вернуться в Вик, а вместо этого я опять возвращаюсь в Дуб-Линн…»