Викинги. Заклятие волхвов

Втянувшись в поединок, Сьевнар сам не заметил, как исчез холодок в груди, как прошлогодним снегом растаяла первоначальная скованность. Слава Ингвара, ярость Ингвара – все это стало уже не важно. Только глаза соперника, лицо, разделенное защитной стрелкой шлема, только движения рук и ног, хищное мелькание закругленного лезвия…

Тело, как будто вспомнив многочисленные уроки, двигалось словно само, поймать ритм движений оказалось легко.

Поймать – да, а вот подстроиться, навязать свой собственный ритм, как учил его Гуннар…

Несмотря на гнев, Ингвар двигался собранно, экономно, переступал коротко, не спеша, и вроде бы не торопился атаковать. Эта видимая неспешность ввела в заблуждение. Отбив мечом надвигающееся лезвие, скальд чуть присел, с ходу попытался достать соперника длинным боковым ударом. Показалось – все, уже достает…

И меч чуть не вылетел у него из рук. Крепкие Объятия с силой отбил удар концом топорища, мгновенно перехватил руки и, в свою очередь, рубанул так размашисто и неожиданно, что Сьевнар сам не понял, как ему удалось увернуться от сметающей секиры. Лезвие пронеслось совсем рядом, щеку будто ветром обдуло.

«Чувствовать, чувствовать…»

«Ох, чувствует, еще одна такая атака, и он останется безоружным…» – отстраненно мелькали мысли, пока тело само находило нужные выпады и повороты.

Сьевнар отпрыгнул как можно дальше, Ингвар – за ним, он еще раз увернулся и ушел вбок.

Бойцы снова закружились по ратному полю. А Крепкие Объятия опять вроде бы не торопился. Широкая секира покачивалась из стороны в сторону как голова змеи, прикидывающей, с какой стороны ужалить. И, в точности как у змеи, невозможно было понять, с какой стороны последует укус.

Он попробовал обойти силача с одного бока, с другого, но тот поворачивался легко, незаметно, всякий раз оказываясь готовым к нападению. Еще не успев толком взмахнуть мечом, Сьевнар уже видел, что меч наткнется на широкое, как щит, лезвие. И каждый раз получалось так, что ему приходилось пробегать несколько шагов, тогда как сам Ингвар ограничивался одним движением. Изматывал соперника, не иначе. Да, Крепкие Объятия – великий воин! Опытный, расчетливый боец, предвидящий все уловки противника. Пробить его оборону – все равно что проломить кулаком каменную стену…

Еще в начале весны Гуннар забрал у Сьевнара его привычный меч с односторонней заточкой, традиционной в фиордах формы «лангсакс». Вручил другой, длиннее, тяжелее, обоюдоострый клинок «каролингского» типа. Дорогое оружие. «Бери, воин, потом сочтемся. Этот меч еще не прославил себя в боях, еще не имеет своего имени, его лишь недавно взяли из мастерской оружейника. Но, если я что-то понимаю в клинках, это добрый меч, он станет тебе надежным товарищем. К хорошему клинку нужно привыкать сразу, как учиться ездить верхом нужно на резвой лошади, а не на кляче с заплетающимися ногами. Имя ты дашь ему сам, когда опробуешь в бою, чего он стоит. И, главное, чего ты сам сто ишь с этим мечом…»

Сейчас Сьевнар был рад массивному мечу с длинной рукоятью, которую, при случае, удобно схватить двумя руками. Глитнир все-таки тяжелее любого меча, длинное топорище еще больше усиливает удар, а могучие руки Ингвара делают его почти неотразимым. Подставь щит – и тот разлетится в щепки. Впрочем, кто сказал, что удары нужно отражать напрямую, подставляться, как упрямое полено под топор дровосека? Самый тяжелый, самый сильный удар легко сбивается боковым движением меча, уходит в сторону, где уже не опасен.

Окончательно осмелев, Сьевнар почувствовал, что его скорость все-таки дает ему преимущество. Резкие, прямолинейные атаки Ингвара в общем-то достаточно предсказуемы, главное – уйти с линии удара, разорвать дистанцию… Вот так, например! И еще раз так!

Потом Сьевнар не мог сказать, сколько времени они кружились по ратному полю, атакуя, отбивая удары противника, меняясь местами, взрывая ногами утоптанный каменистый песок, отфыркиваясь от стекающих капель пота. Наверное, долго. Даже наверняка – долго.

Тогда он не думал о времени. Ни о чем не думал. Броски, прыжки, перебежки, хриплое, запаленное дыхание, упрямый перехлест взглядов, стук сердца, лязг железа, отдающийся в ушах суровой, несмолкаемой музыкой.

Противник хрипит от усталости? Хорошо, пусть хрипит!

Или это собственный хрип отдается в ушах? Неважно, пусть отдается! Если ему тяжело, то и противнику наверняка не легче. Он, Сьевнар, моложе, быстрее, его меч легче секиры…

«Молодец, малыш, молодец! Ты хорошо сражаешься! С тобой трудно сражаться!»

Сьевнар сначала не понял, откуда пришли эти слова, почему он слышит их так отчетливо, как перестук собственного сердца. А когда понял, то удивился. Потому что это говорил ему Ингвар, тот самый, который вроде бы собирался разорвать его на куски.

И глаза у него оказывается совсем не злые – веселый, подмигивающий, одобряющий взгляд, как за дружным столом…