Викинги. Заклятие волхвов

Рорик подтвердил его правоту скромным кивком. Впрочем, чуть заметно поморщился. В который раз слушать одни и те же восхваления себе – уже не так интересно. Хотя, если гостю-ярлу до сих пор угодно болтать только о пустяках…

– Не думаю, что нам стоит всерьез опасаться всеобщего миролюбия, – заметил он. – Я прожил уже достаточно зим, чтобы знать, – мир среди людей Мидгарда никогда не наступит.

– Хвала богам – нет! – подтвердил Торми. – Настоящие мужчины и воины всегда найдут повод для доброй схватки!

С этой обнадеживающей мыслью ярлы выпили еще пива. Не от какого-то там чужого дьявола, а от честного умельца Сольми, хранящего родовые секреты приготовления веселящего питья воинов. Крепкое, темное пиво, подогретое с душистыми травами, терпко щекотало язык и нёбо.

Торми из северного рода Торгвенсонов был высоким, широкоплечим мужчиной, далеко перешагнувшим за середину жизни. Русую голову обильно обрызгала седина, а борода и усы выглядели совсем белыми. Сутулым его прозвали за привычку все время наклоняться вперед, глядя на собеседника словно бы исподлобья. Видимо, старая рана не давала ему полностью разогнуться, догадывался Рорик.

Тридцатишестивесельный драккар Торми «Когти дракона» появился в водах Ранг-фиорда глубокой осенью. Не лучшая пора, только крайняя необходимость заставит в такое время выйти в море. Или – крайнее нетерпение…

– А еще говорят, в противовес христианам в южных странах появились некие мухамедтяне. Эти совсем отрицают вино и пиво, – неспешно рассказал Торми.

Рорик тоже слышал о мухамедтянах. Эта вера не так давно возникла на далеком юге среди смуглых арабов. И поклонников ее, говорят, становится все больше и больше. Те ратники, кто сталкивался с арабами, рассказывали, что они с охотой сражаются и с удовольствием умирают. Хорошие воины.

– Воистину, на просторах Мидгарда встречается много чу дного…

– Воистину так…

– Похоже, южным богам совсем нечем заняться, если они выбрали себе такого странного противника, как хмельная чара, – заметил Рорик.

– Не спорю, друг мой, не спорю… Неистовый ярл многое видел и много думал. Он знает жизнь, умеет улететь мыслью далеко за облачный горизонт… – продолжал нахваливать Торми.

С этим Рорик тоже не спорил.

Уже отшумел общий пир, уже дружинники напились и проспались не по одному разу, только тогда ярлы уединились у горящего очага. Но гость все медлил начать серьезный разговор.

Рорик не торопил его. Он с удовольствием грел у огня ноги в тонких, красивых сапогах, туго натянутых на носки из овечьей шерсти и терпеливо ждал, когда Торгвенсону надоест молоть чепуху.

В сущности, он сразу догадался, с чем прибыл Сутулый. Владетель Ранг-фиорда даже знал, что ответить. Единственное, в чем конунг никак не мог окончательно определиться, так это в своем отношении к гостю. С одной стороны (как любил говорить покойный брат Альв), ярл Торми богат, родовит, имеет большую дружину и крепкие корабли. Он и внешне выглядит воином – высокие рост, разлет плеч, толстые, перевитые жилами запястья. Сильный и упрямый, это видно по особому, бычьему взгляду, по напряженному сопенью, раздувающему широкие, чуть вывороченные наружу ноздри.

С другой стороны («Брат, брат, как тебя все-таки не хватает…»), была в поведении Сутулого какая-то раздражающая суетливость. Даже не во взгляде, не в голосе – в непрестанно сжимающихся и разжимающихся пальцах, в частом, зябком передергивании плечами, в сдержанной, неуловимой дрожи большого тела, словно ярл когда-то замерз и никак не может как следует отогреться. «Или Гуннар Косильщик когда-то подкосил отвагу Торми Сутулого, убив его родных братьев? – думал Рорик. – Правильно говорил дядька Якоб – суетлив тот, кто не уверен в себе. А не уверен в себе, – значит, слаб…»

* * *

Угли в очаге потрескивали, дышали малиновым жаром, пиво медленно остывало, а ярл Торми все говорил и говорил.

Слишком много слов для человека, уверенного в собственной правоте…

Рорик оказался прав – Торми Сутулый прибыл к нему в фиорд, чтобы предложить союз против Миствельда. Остается вопрос – нужен ли ему такой союзник? И вообще, нужно ли ему воевать с островной дружиной?

«Все-таки мир меняется, и меняется не в лучшую сторону», – думал он, делая вид, что внимательно слушает. Он сам изменился с годами, как-то незаметно расставшись с романтическим упорством юношеских порывов.

В самом деле, что бы ответил молодой ярл на подобное предложение зим десять-пятнадцать назад? Высмеял бы, не иначе! Сказал бы – собрался мстить, значит, мсти, суждено умереть во имя мести, значит, умри! Сразись с Косильщиком, Торми, и положись в остальном на волю богов! Вызови на поединок и сражайся мечом, зубами, ногтями – только так подобает мстить воину! Сказал бы… А теперь он прекрасно понимает Сутулого, который хочет отомстить и остаться в живых. И еще нажиться на мести, если повезет.

Положа руку на сердце, он, Рорик, сам хочет отомстить и остаться в живых, поэтому никогда больше не выйдет против Сьевнара Складного на равном оружии. Стал умнее. Или – хитрее?