Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть шестая

– Вы получите моих лучших лошадей, Арамис, и, прошу вас, позаботьтесь о Портосе.

– О, не бойтесь! Еще одно слово: находите ли вы, что я поступаю с ним порядочно?

– Раз зло уже совершено, да; потому что король все равно не простил бы ему. Кроме того, у вас есть поддержка в лице господина Фуке, который вас не покинет, так как тоже очень скомпрометирован, несмотря на свой героический поступок.

– Вы правы. Вот поэтому, вместо того чтобы сразу же уехать из Франции, что указывало бы на мой страх, я остаюсь на французской земле. Но Бель-Иль будет для меня той землей, какую я пожелаю: английской, испанской или папской. Все зависит лишь от того, какой я подниму там флаг.

– Каким образом?

– Я укрепил Бель-Иль, и никто не сможет его занять, пока я защищаю его. И затем, как вы заметили, есть еще господин Фуке. На Бель-Иль не нападут, пока приказ не будет подписан господином Фуке.

– Это верно, и все же будьте осторожны. Король хитер, и сила в его руках.

Арамис улыбнулся.

– Я прошу вас позаботиться о Портосе, – повторил с какой-то холодной настойчивостью Атос.

– То, что со мной случится, граф, – ответил тем же тоном Арамис, – случится и с нашим братом Портосом.

Атос пожал руку Арамису и, подойдя к Портосу, крепко поцеловал его.

– Я родился счастливцем, ведь правда? – прошептал Портос, заворачиваясь в плащ.

– Поедем, дорогой друг, – сказал Арамис.

Рауль ушел вперед, чтобы отдать распоряжения насчет двух лошадей.

Общество разделилось на две части. Атос, видя, что друзья его собираются уезжать, почувствовал, как какой-то туман застлал его глаза и тяжесть легла ему на сердце.

«Как странно! – подумал он. – Откуда у меня такое желание еще раз попрощаться с Портосом?»

И тут Портос обернулся и пошел к своему другу, протянув к нему руки. Это последнее объятие было таким же крепким, как в молодости, когда сердца были горячи и жизнь счастлива.

Потом Портос сел на лошадь. Арамис вернулся, чтобы еще раз обнять Атоса.

Граф де Ла Фер видел, как на большой дороге удалялись в темноте их белые плащи. Похожие на привидения, вот они уже пропали за поворотом.

С тяжелым сердцем Атос направился к дому в сопровождении Рауля.

– Рауль, что-то подсказывает мне, что я видел их в последний раз.

– Это меня не удивляет, эта же мысль пришла и мне только что в голову, и мне тоже кажется, что я никогда больше не увижу господина дю Валлона и господина д’Эрбле.

– О, в вас говорит человек, огорченный по другому поводу, и вы все видите в черном цвете; но вы молоды, и если вы не увидите этих старых друзей, то лишь по той причине, что их больше не будет в том мире, где вам еще долгие годы надо прожить. Тогда как я…

Рауль покачал головой и прижался к плечу графа. Ни тот ни другой не нашли больше ни одного слова, так как сердца их были переполнены до краев.

Внезапно их внимание привлекли конский топот и людские голоса на дороге в Блуа. Всадники потрясали факелами и время от времени оглядывались, чтобы не слишком далеко отъезжать от следовавшего за ними отряда.

Эти огни, шум, пыль столбом от дюжины лошадей в богатых чепраках – все это было странным по сравнению с глухим и мрачным исчезновением двух теней Портоса и Арамиса.

Атос вернулся к себе.

Но он не успел дойти до своего цветника, как калитка осветилась пламенем. Все факелы остановились и как бы залили огнем всю дорогу. Раздался крик: «Герцог де Бофор!»

Атос бросился к дверям своего дома.

Герцог сошел с лошади и искал глазами хозяина.

– Я здесь, монсеньер, – сказал Атос.

– А, добрый вечер, дорогой граф, – отвечал герцог с той сердечностью, которая подкупала все сердца. – Не слишком поздно я приехал к вам?

– Прошу вас, входите, ваша светлость.

Опираясь на руку Атоса, герцог де Бофор вошел в дом. За ними шагал Рауль, окруженный офицерами герцога, среди которых у него было несколько друзей.

VIII Герцог де Бофор

В тот момент, когда Рауль, желая оставить герцога наедине с Атосом, закрывал дверь и собирался перейти вместе с офицерами в соседнюю залу, герцог обернулся.

– Это тот юноша, которого так хвалил мне принц? – спросил господин де Бофор.

– Да, это он, монсеньер.

– Да он настоящий солдат! Он здесь не лишний, оставьте его с нами, граф.

– Оставайтесь, Рауль, раз монсеньер разрешает, – сказал Атос.

– Как он высок и красив! – продолжал герцог. – Вы мне его дадите, если я его попрошу у вас, сударь?

– Что вы хотите сказать, монсеньер?

– Я ведь приехал проститься с вами. Вы разве не знаете, кем я собираюсь вскоре стать?

– Думаю, тем, кем вы всегда были, монсеньер, – храбрым принцем и прекрасным дворянином.

– Я собираюсь стать африканским принцем и бедуинским дворянином. Король посылает меня покорять арабов.

– Что вы говорите, монсеньер?

– Странно, вы не находите? Я, чистокровный парижанин, я – король предместий (меня ведь прозвали рыночным королем), я перехожу от площади Мобер к минаретам Джиджелли[1]; я становлюсь авантюристом, искателем приключений.

– О, монсеньер, если бы не вы сами это мне говорили…

– Вы бы не поверили, не правда ли? Все же поверьте мне и простимся. Вот что значит снова обрести королевскую милость.

– Милость?