Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 1

– Но, – сказал он, – здесь говорится только о доме и ни слова о деньгах.

– О них говорит моя совесть.

– И Мазарини доверился вам?

– Почему же нет, ваше величество?

– Он… такой недоверчивый!

– Мне, ваше величество, он, как видите, доверял.

Людовик с удивлением взглянул на простое, но выразительное лицо Кольбера.

– Вы честный человек, господин Кольбер, – сказал он.

– Это не добродетель, а долг, – холодно ответил Кольбер.

– Но эти деньги, может быть, принадлежат его семейству?

– Если б они принадлежали его семейству, то вошли бы в завещание, как вошло туда все имущество кардинала. Если б эти деньги принадлежали его семейству, то я, писавший дарственную, прибавил бы их к тем сорока миллионам, которые господин кардинал предлагал вам.

– Как! Вы составляли дарственную?

– Я, ваше величество.

– И кардинал любил вас? – спросил наивно король.

– Я говорил его высокопреосвященству, что ваше величество не примет дара, – сказал Кольбер прежним спокойным тоном.

Людовик провел рукою по лбу.

– О, как я еще молод, чтобы управлять людьми, – прошептал он.

Кольбер ждал, пока король придет в себя.

– В котором часу прикажете доставить деньги, государь? – спросил Кольбер немного погодя.

– Сегодня, в одиннадцать часов вечера. Пусть никто не знает, что я получил их.

– Куда прикажете привезти их?

– В Лувр. Благодарю вас, господин Кольбер!

Кольбер поклонился и вышел.

– Тринадцать миллионов! – воскликнул король, оставшись один. – Невероятно!

Потом он опустил голову на руки и как будто задремал.

Но через минуту король поднял голову, встал и, распахнув окно, подставил горевшее лицо свежему утреннему ветру, пропитанному благоуханием деревьев и цветов. Сияющая заря занималась на горизонте. Первые лучи солнца осветили молодого короля.

– Эта заря – заря моего царствования, – прошептал Людовик XIV. – Не предзнаменование ли посылает мне всевышний?..

II. Первый день царствования Людовика XIV

Утром во дворце все узнали о смерти кардинала, затем новость распространилась по городу.

Министры – Фуке, Лион и Летелье – собрались в зале заседаний на совет. Король тотчас позвал их.

– Господа, – сказал он, – при жизни кардинала я позволял ему управлять моими делами; теперь я намереваюсь сам заниматься ими. Вы будете давать мне советы, когда я попрошу их у вас. Можете идти!

Министры переглянулись с изумлением, едва скрыв улыбку: они знали, что Людовик XIV, воспитанный в полном неведении, что такое управлять государством, из самолюбия берет на себя совершенно непосильное бремя.

Фуке простился с товарищами на лестнице и сказал им:

– Нам же лучше, господа, – меньше забот.

И он весело сел в карету.

Остальные, слегка обеспокоенные таким оборотом дела, вернулись в Париж.

В десять часов король прошел к матери и имел с нею тайное совещание; потом, пообедав, сел в закрытую карету и поехал прямо в Лувр. Тут он принял множество придворных и с удовольствием отметил общее смущение и любопытство.

Вечером он приказал запереть все входы в Лувр, кроме входа с набережной. Тут он поставил караул из двухсот швейцарцев, которые ни слова не знали по-французски; им приказано было пропустить только сундуки и никого не выпускать.

Ровно в одиннадцать под сводами послышался тяжелый стук повозки, потом – другой, наконец – третьей. Затем раздался гул захлопнувшейся решетки. Вскоре кто-то поцарапался в дверь королевского кабинета.

Король сам отпер дверь и увидел Кольбера, сказавшего только:

– Деньги в погребе вашего величества.

Людовик спустился в подземелье, ключ от которого еще утром передал Кольберу, и осмотрел бочонки с золотом и серебром, перенесенные туда людьми, преданными Кольберу. После этого Людовик вернулся в кабинет в сопровождении Кольбера. Последний был так же холоден, ни малейший проблеск удовлетворения не нарушал его невозмутимого равнодушия.

– Сударь, – сказал король, – какой награды желаете вы за такую преданность и честность?

– Никакой, ваше величество.

– Как никакой? Вы не желаете даже получить должность?

– Если ваше величество и не дадите мне должности, я все равно буду служить вам. Я буду лучшим слугой короля.

– Вы будете интендантом финансов.

– Но ведь уже есть суперинтендант, и он самое могущественное лицо в королевстве.

– О, – воскликнул Людовик, покраснев, – вы так думаете?

– Он раздавит меня в одну неделю, государь. Ваше величество поручает мне контроль, для которого надо иметь силу; а что значит интендант рядом с суперинтендантом?

– Вы хотите иметь поддержку… Значит, вы не полагаетесь на меня?

– Я уже имел честь сказать вашему величеству, что при кардинале Мазарини господин Фуке был вторым лицом в королевстве; теперь Мазарини умер, и господин Фуке стал первым.

– Сударь, сегодня вы можете говорить мне все, что хотите; но не забывайте, что завтра я этого уже не потерплю.

– Значит, я не буду нужен вашему величеству?

– Вы уже и теперь не нужны, потому что боитесь служить мне.

– Я боюсь только того, что мне помешают служить вам.

– Так чего же вы хотите?

– Прошу ваше величество назначить мне помощников по интендантству?

– Но тогда должность потеряет значение.