Виконт де Бражелон или десять лет спустя. Том 3

– Ба! Это значит, что вы все еще не догадываетесь.

– Что же сказал король? Во имя нашей дружбы прошу вас ничего не утаивать от меня.

– Король ничего не сказал.

– Я умру от нетерпения, д'Эрбле. Вы убьете меня. Я все еще суперинтендант Франции?

– Да, и будете им, пока захотите.

– Но какую необыкновенную власть приобрели вы над волей его величества? Вы заставляете его исполнять ваши желания!

– Как будто.

– Но этому трудно поверить.

– Таково будет общее мнение.

– Д'Эрбле, во имя нашей близости, нашей дружбы, во имя всего, что для вас самое дорогое, скажите же мне, умоляю вас! Каким образом вам удалось войти в такое доверие к Людовику Четырнадцатому? Ведь он не любил вас, я знаю.

– Но теперь он будет любить меня, – проговорил Арамис, нажимая на слово «теперь».

– Между вами произошло нечто особенное?

– Да.

– Может быть, у вас тайна?

– Да, тайна.

– Тайна, которая может повлиять на привязанности его величества?

– Вы умнейший человек, монсеньер. Вы угадали. Я действительно открыл тайну, способную повлиять на привязанности короля Франции.

– А! – сказал Фуке, подчеркивая своею сдержанностью, что, как воспитанный человек, он не хочет расспрашивать.

– И вы сами будете судить, – продолжал Арамис, – вы сами скажете мне, ошибаюсь ли я относительно важности этой тайны.

– Я слушаю, раз вы настолько добры, что хотите открыться мне. Только заметьте, друг мой, я не вызывал вас на нескромность.

Арамис задумался на мгновение.

– Не говорите! – воскликнул Фуке. – Еще не поздно!

– Вы помните, – начал епископ, опуская глаза, – обстоятельства рождения Людовика Четырнадцатого?

– Как сегодня.

– Вы ничего особенного не слыхали об этом рождении?

– Ничего, кроме того, что король не сын Людовика Тринадцатого.

– Это не существенно ни для нас, ни для Французского королевства.

Всякий, у кого есть законный отец, является сыном своего отца, гласит французский закон.

– Это верно. Но это все же существенно в вопросе о чистоте крови.

– Второстепенный вопрос. Значит, вы ничего особенного не слышали?

– Ничего.

– Вот тут-то и начинается моя тайна.

– А!

– Вместо того чтобы родить одного, королева родила двух сыновей.

Фуке поднял голову.

– И второй умер? – спросил он.

– Сейчас узнаете. Этим близнецам подобало бы стать гордостью матери и надеждой Франции. Но слабость короля и его суеверия внушили ему опасение, как бы между его сыновьями, имеющими равные права на престол, не возникла распря, и от одного из них он избавился.

– Вы говорите, избавился?

– Подождите… Оба брата выросли: один на троне, и вы министр его; другой во мраке и одиночестве…

– И этот?..

– Мой друг.

– Боже мой! Что я слышу? Что же делает этот обездоленный принц?

– Лучше спросите меня, что он делал.

– Да, да.

– Он был воспитан в деревне; потом его заключили в крепость, которая зовется Бастилией.

– Возможно ли! – воскликнул суперинтендант, сложив руки.

– Один – счастливейший из смертных, второй – несчастнейший из несчастных.

– А мать его не знает об этом?

– Анна Австрийская знает решительно все.

– А король?

– Король ничего не знает.

– Тем лучше, – кивнул Фуке.

Это восклицание, казалось, произвело сильное впечатление на Арамиса.

Он посмотрел с беспокойством на своего собеседника.

– Простите, я вас перебил, – сказал Фуке.

– Итак, я говорил, – продолжал Арамис, – что бедный принц был несчастнейшим из людей, когда бог, пекущийся о всех своих чадах, решил оказать ему помощь.

– Но как же?

– Сейчас вы увидите… Царствующий король… Я говорю «царствующий»; вы догадываетесь, надеюсь, почему я так говорю?

– Нет… Почему?

– Потому что обоим по праву рождения подобало быть королями. Вы придерживаетесь такого же мнения?

– Да.

– Решительно?

– Решительно. Близнецы – это един в двух лицах.

– Мне приятно, что такой опытный и знающий законник, как вы, дает разъяснение этого рода. Значит, для нас установлено, что оба близнеца имели одинаковые права?

– Установлено… Но боже мой, «что за загадки!

– Бог пожелал послать тому, кто унижен, мстителя или, если хотите, поддержку. И случилось, что царствующий король, узурпатор… Вы согласны со мной, не так ли, что спокойное и эгоистичное пользование наследством, на которое в лучшем случае имеешь половинное право, – называется узурпацией?

– Да, узурпация. Ваше определение вполне точно.

– Итак, я продолжаю. Бог пожелал, чтобы у узурпатора был первым министром человек с большим талантом и великим сердцем и, сверх того, с великим умом.

– Это хорошо, хорошо! Я понимаю: вы рассчитывали на меня, чтобы помочь вам исправить зло, причиненное несчастному брату Людовика Четырнадцатого. Ваш расчет был правилен, я помогу. Благодарю вас, д'Эрбле, благодарю!

– Нет, совсем не то. Вы мне не даете закончить, – бесстрастно сказал Арамис»