Виконт де Бражелон или десять лет спустя. Том 3

«Чтобы иметь счастье сказать вам еще раз, что я вас люблю, я малодушно пишу вам об этом, и, чтобы наказать себя за свое малодушие, я умираю».

И, подписав, он спросил д'Артаньяна:

– Вы отдадите ей этот листок, капитан, не так ли?

– Когда?

– В тот день, – произнес Бражелон, указывая на последнее перед подписью слово, – когда вы поставите дату под этими строчками.

И он стремительно побежал к Атосу, который медленными шагами шел по направлению к ним.

Когда они возвращались назад, поднялись волны, и с яростной быстротой, свойственной Средиземному морю, легкое волнение превратилось в настоящую бурю. Какой-то темный предмет неопределенной формы, замеченный ими на берегу, остановил на себе их внимание.

– Что это – лодка? – спросил Атос.

– Нет, не думаю, – ответил д'Артаньян.

– Простите, – перебил Рауль, – но это все-таки лодка, спешащая в гавань.

– Там, в бухте, действительно видна лодка, которая хорошо делает, ища здесь убежище, но то, на что указывает Атос, вон на песке… разбитое…

– Да, да, вижу.

– Это карета, которую я выбросил в море, когда пристал к суше со своим узником.

– Позвольте дать вам совет, д'Артаньян, – сказал Атос, – сожгите эту карету, чтобы от нее не осталось и следа. Иначе антибские рыбаки, решившие, что им довелось иметь дело с дьяволом, попытаются доказать, что ваш узник был всего-навсего человеком.

– Хвалю ваш совет, Атос, и сегодня же ночью прикажу привести его в исполнение или, вернее, сам займусь этим делом. Но давайте войдем под крышу, начинается дождь, и сверкают уж очень страшные молнии.

Когда они проходили по валу, желая укрыться в галерее, от которой у д'Артаньяна был ключ, они увидели Сен-Мара, направляющегося в камеру узника. По знаку д'Артаньяна они спрятались за поворотом, который делала лестница.

– Что это? – спросил Атос.

– Сейчас увидите. Смотрите. Узник возвращается из часовни.

И при свете багровой молнии, в фиолетовом сумраке грозового неба, они увидели медленно шедшего в шести шагах позади губернатора человека, одетого во все черное, голова которого была скрыта шлемом, а лицо – забралом из вороненой стали. Небесный огонь бросал рыжие отблески на полированную поверхность забрала, и эти отблески, причудливо вспыхивая, казались гневными взглядами, которые метал этот несчастный вместо того, чтобы разражаться проклятиями. Посреди галереи узник на минуту остановился; он созерцал далеко открывающийся горизонт, вдыхал аромат бури и жадно пил теплый дождь. Вдруг из его груди вырвался вздох, напоминающий скорее рыдание.

– Идите, сударь, – приказал Сен-Мар, так как его стало уже беспокоить, что узник слишком долго смотрит за пределы крепостных стен, – идите же, сударь!

– Называйте его монсеньер! – крикнул Сен-Мару из своего угла граф де Ла Фер таким страшным и торжественным голосом, что губернатор вздрогнул.

Атос, как всегда, требовал уважения к поверженному величию.

Узник обернулся.

– Кто это сказал? – спросил Сен-Мар.

– Я, – проговорил д'Артаньян, появляясь перед губернатором. – Вы хорошо знаете, что на этот счет есть приказ.

– Не зовите меня ни сударем, ни монсеньером, – произнес узник голосом, проникшим в самое сердце Рауля, – зовите меня проклятым.

И он прошел мимо. За ним заскрипела железная дверь.

– Вот где несчастный человек, – глухо прошептал мушкетер, показывая Раулю камеру принца.

Глава 14. ОБЕЩАНИЯ

Едва д'Артаньян вошел со своими друзьями в комнату, которую занимал, как один из гарнизонных солдат явился к нему с извещением, что губернатор хотел бы встретиться с ним. Лодка, которую Рауль видел в море и которая торопилась укрыться в бухте, прибыла на Сент-Маргерит с депешей для мушкетера.

Вскрыв письмо, д'Артаньян узнал руку Людовика.

«Я полагаю, – писал король, – что вы уже выполнили мои приказания, господин д'Артаньян; поэтому немедленно возвращайтесь в Париж; вы найдете меня в моем Лувре».

– Вот и кончена моя ссылка! – радостно вскричал мушкетер. – Слава богу, я перестаю быть тюремщиком.

И он дал Атосу прочесть это письмо.

– Значит, вы покидаете нас? – с грустью спросил Атос.

– Чтобы быть неразлучно с вами, дорогой друг. Ведь Рауль – человек взрослый и отлично может отправиться с герцогом де Бофором; и он предпочтет, чтоб его отец возвращался в обществе д'Артаньяна, чем ехал бы в одиночестве двести лье до Ла Фера. Не так ли, Рауль?

– Конечно, – невнятно проговорил Рауль с выражением нежного сожаления.

– Нет, друг мой, – перебил Атос, – я покину Рауля только в тот день, когда его корабль исчезнет на горизонте. Пока он во Франции, я не оставлю его.

– Как хотите, мой дорогой; но мы, по крайней мере, вместе уедем с Сент-Маргерит; воспользуйтесь моей шлюпкой, она довезет и вас и меня до Антиба.

– С величайшей готовностью. Мне хочется как можно скорее оказаться подальше от этой крепости и того зрелища, которое только что так опечалило нас.