Виконт Линейных Войск 8 (СИ)

В честном бою у него нет шансов. А значит, нельзя сдерживать себя.

Он опрокидывает бадью с брагой, хватает еще кувшин и швыряет в надсмотрщика. Пламя разрастается, оно уже повсюду.

Надсмотрщик пытается потушить себя. У него есть все шансы, все же самогон — это далеко не огнеметное топливо. Поскальзываясь на слизком полу, Лен бросается к котлу и сшибает его плечом. Потоки пара и огня заполняют подвал, обжигают легкие.

Сзади раздается истошный крик, но Лен не обращает внимания. С закрытыми глазами, чтобы не ослепнуть, он пытается добраться до выхода. Ступенька! Лен запинается и падает. Клинок разрезает воздух совсем рядом, настолько, что он чувствует дуновение ветра на своей залысине. Если бы он не упал — то лишился бы головы. Бронированная туша падает на него, прижимая к ступенькам. Лен наудачу тыкает рукой, пытаясь добраться до глаз, но понимает… Что добираться уже ни к чему. Под рукой — кровоточащие веки. Он пропускает удар. Еще один. Пусть Рик не может воспользоваться мечом, но это не мешает ему просто избивать куда более слабого противника.

— Лен! — Слышится со стороны выхода из подвала.

Несколько секунд и его окружает целая толпа. Каждая из рук слаба в отдельности, но вместе они стягивают с него надсмотрщика, а после и вытаскивают Лена из горящего подвала. Языки пламени тянутся за ними, не желая отпускать.

Звуки ударов по кирасе и по телу надсмотрщика. Люди с огромным удовольствием мстили за все, что только накопилось. Димитрий помогает ему подняться. Рядом с ним Олаф, он держит трофейный меч, завернув руку в тряпку, чтобы не обжечься.

Вдоволь почесав кулаки, толпа ставит избитого надсмотрщика на колени. Снег вокруг красный от крови. Все смотрят на Лена и Димитрия и ждут. Некоторые привычки так просто не сломить.

Олаф протягивает меч отцу. Тот принимает его, со знанием дела взмахивает им, проверяя баланс, но… передает клинок Лену.

— Ты этого хотел больше всех. Ты победил. — Признает Димитрий.

— Мы все победили. — Отвечает Лен, принимая жгущий руку меч. Он оглядывает крепостных… нет, свободных людей и обращается к ним.

— Вы все знаете, никто этого не хотел. Видит Единый, все мы хотели жить как г’аньше. Спокойно г’аботать и получать свой паек. Г’астить детей и любить жен. Но нам объявили войну. Они объявили войну нашим близким. Скольких мы потег’яли за этот месяц? Яг', что покончил с собой, не в силах выдег’жать голод, его жена, что задушив дочь, последовала за ним. Вал, что умег' в муках от ядовитого зег’на… Зег’на что преподнес нам баг’он! Такова была его благодаг’ность за наш честный тг’уд! Он отправил сюда этого головог’еза, чтобы измываться над нами! Восстановим же справедливость. Снимите котомку с этого ублюдка, посмотг’им, что он там пг’ячет от всех нас!

Разгоряченная толпа с энтузиазмом принимается исполнять приказ, не забыв отвесить еще пару тумаков надсмотрщику. Застежку на катомке попросту рвут, чтобы поскорее добраться до содержимого. Все мечтают увидеть еду, но…

На окровавленный снег сыпятся монеты. Серебро… Даже золото!

— Деньги, что были ук’гадены у нас! — Восклицает Лен. — Это наш тг’уд! Единый создал нас г’авными, но этот человек г’ешил, что имеет пг’аво кг’асть у нас. Кто он такой? Он не маг! Не аг’истокг’ат! Он всего лишь пг’исосавшийся к ним паг’азит! Мы выг’вем свободу из его хладных г’ук!

— Убить его! — Разносятся многоголосые крики.

Росчерк меча. Одобрительный гул. Димитрий молча качает головой, наблюдая царящее вокруг безумие.

Лен вытирает меч и отдает приказ.

— Скиньте тело в подвал! Пусть он сгог’ит в пламени, что сам и г’азжег! Но не спешите думать, что спг’аведливость востог’жествовала. Г’азве баг’он не знал об этом? Г’азве он случайно обг’ек нас на голодную смег’ть? Он знал! Чем же тогда баг’он отличается от него? Его благог’одная кг’овь будет такой же кг’асной и я обещаю вам, мы вымажем в ней наш стяг! Отомстим же за все годы, когда они жили в г’оскоши, пока мы копошились в гг’язи! Он зажег этот огонь! Он сгог’ит в нем, как сгог’ел его слуга!

От криков закладывает уши. Несмотря на хаос, Димитрий выходит вперед.

— Не хотелось бы портить твой триумф… Но что теперь будем делать, староста?

Толпа тут же взрывается предложениями.

— Может, нападем на патруль? Лошади — вкусные. Нам нужна еда, иначе мы все просто умрем с голода!

— Нам они не по зубам…

— Мы должны попробовать! У нас уже нет пути назад, за убийство надсмотрщика нас в любом случае убьют, так заберем побольше уродов с собой в могилу!

— Лен, что будем делать, Лен?

— Вы пг’авы. Пути назад у нас нет! Отныне мы все связаны, как кг’овные бг’атья. Если вы довег’яете мне, то идем со мной, я покажу вам новый путь. — Пошатываясь, Лен направляется к окраине деревне. К тракту.

Он идет не наобум, а к заранее подготовленному месту. Надеясь, что его в самом деле подготовили харданцы…

Он тщательно считает шаги от дороги, осматривается в поисках елки. Вот оно! Под кроной — деревянный ящик.

— Еда? Это еда? — Заголосила толпа.