Виктор Бут. В погоне за мечтой

«Это была общая среда, — поясняет Бут свою „партийность“. — Думаю, что на улице, в парке, что в комсомоле все-таки были лучше люди. Понимаешь, были высокие моральные ценности. Ведь сейчас мы видим, вот смотри, что происходит. Что в принципе идеология такая она или не такая, но это идеология. А это не вакуум. А когда нет никакой идеологии, то наступает такой вакуум, где все это, как бы так сказать, расцветает всякими уродливыми, понимаешь, сорняками, которые потом очень трудно полоть».

Видимо, у Бута с детства была способность располагать к себе людей, что и пригодилось ему впоследствии в жизни. «Очень светлый мальчик», — призналась учительница немецкого языка Валентина Шек. Рассказала, как после службы в Африке он приезжал в их поселок, приходил к ней, рассказывал, как бедно там живут люди. Говорит, что никогда не замечала в нем жестокости или жадности. И поэтому не может поверить, что делал то, в чем его обвиняют, ради денег. Конечно, кто-то отнесет это к ностальгическим оценкам, но словам советских пожилых школьных учителей веры уж точно больше, чем агентам ЦРУ.

Крепкие связи между учителями и учениками, которые они пронесли и сохранили через всю жизнь и которым нипочем оказались даже стены американской тюрьмы, Бут объясняет достоинствами существовавшей тогда системы: «Чем был хорош Советский Союз — в принципе стандарты были одинаковы что в Таджикистане, что в Узбекистане, что, наверное, в Москве и дошкольного образования, и самих школ. До сих пор со своей классной учительницей поддерживаем связи. И очень много одноклассников, все мы как-то друг друга поддерживаем кто где, кого куда судьба закинула. Кто-то в Германии живет, немцы, особенно „наши немцы“, как говорится».

Сейчас, когда советская система исчезла (может, временно?), Бут много размышляет о том, как народы, живущие в Центральной Азии, оказались под дланью сначала Российской империи, а затем и СССР. И какое будущее ждет этих людей.

«Есть такая река пограничная — Пяндж. Вот с этой стороны Таджикистан, с той — Афганистан. Народ говорит на одном, казалось бы, языке, но разделяет их, наверное, лет четыреста. Здесь, в Таджикистане, и дороги, и электричество, и тракторы, и даже, несмотря на то что после того, как Советский Союз распался и очень много русскоязычных уехало, — все равно за то время инфраструктура, и главное менталитет у людей поменялся. Поэтому вернуть в Таджикистан феодальный строй не получится, — уверен узник американской тюрьмы. — А вот какое будущее у Афганистана — это еще большой вопрос».

Хотелось бы верить, что Бут прав, что двенадцать лет, проведенные им вдали от Родины, от реалий независимости, не притупили его чутья. Он явно желает людям, среди которых вырос, добра. Воспоминания детства обязывают.