Виктор III. Развязка

— Кормёжку разносят местным обитателям.

— Дурачьё, — прошипел аристократ. — Не могли подождать, когда я уйду? Кругом одни тупицы, привыкшие действовать по шаблону. Хоть кто-нибудь иногда бы думал своим умом. Уволю. Обоих уволю…

Кажется, старик нашёл на кого выплеснуть свою яростью. А я изрядно напрягся, понимая, что вот-вот настанет час икс. Бесы уже готовы вырваться из ловушки. Но что произойдёт дальше? Как будет действовать дед и его дебилы?

Амбал вернулся в камеру и посмотрел на лорда Пена. А тот раздумчиво глянул на мачете, потом на мою руку.

Я же услышал раздавшиеся в коридоре приглушённые расстоянием хрипы и насмерть перепуганный возглас:

— Боже!

Лорд Пен сразу встрепенулся. Но ему не пришлось ничего приказывать амбалам. Они сами выскочили в коридор и в один голос шокировано пробасили:

— Бесы вырвались на свободу!

— Как?! — ахнул старик и раззявил рот настолько, что я увидел его гнилое нутро.

Уроды ничего ему не ответили. Они заскочили обратно в камеру и закрыли дверь. Параллельно с их манипуляциями в коридоре зазвучали приближающиеся шаги. Одержимые заметили амбалов и решили насладиться их плотью.

Старик же смекнул, что к чему и решительно просипел:

— Закрывайте дверь на ключ! Пересидим здесь! Дарин скоро придёт проверять охрану. Увидит, что тут творится и нейтрализует бесноватых с помощью своих ребят. А потом и нас выпустит. Главное, чтобы бесы не добрались до меня! Да закрывай же дверь! Суй руку в окошко и запирай на ключ!

Один из амбалов снова открыл дверь и отворил с той стороны окошко, поскольку изнутри оно не открывалось, что вполне логично. Следом он опять закрыл дверь, сунул руку в отверстие и повернул ключ.

И тут в его конечность вцепился отросшими зубами-иголками охранник-бесноватый. Брызнула кровь. Человек завопил от боли, а затем отшатнулся от двери. Раздался треск рвущейся ткани и плоти. И мы все с содроганием увидели во рту одержимого кусок мяса, который ранее принадлежал амбалу. Бесноватый проглотил его и сунул в камеру руку, пытаясь схватить отчаянно воющего раненого. Но его лапу отсёк двумя ударами мачете другой прихвостень старика.

На пол шлёпнулась отрубленная конечность, после чего амбал с мачете заорал:

— Надо закрыть окошко, иначе рунический рисунок не будет работать! Они так и будут пытаться залезть в камеру!

— Но не залезут. И не ори! — наорал на него старик. — Окошко маленькое, а дверь прочная. Ничего страшного! Пусть бродят по коридору.

— А если я изойду кровью? — простонал раненый, баюкая окровавленную руку.

— Не изойдёшь. Рана плёвая, а ты хнычешь, как дитя! — пристыдил его лорд Пен, который, в целом, верно оценил всю ситуацию.

Старик правильно рассудил, что в камере им ничего не угрожает. А Дарин рано или поздно освободит их. Или кто-то другой. Но он даже помыслить не мог, что кто-то может подсказать бесноватым шикарную идею. Сами-то они никогда в жизни не додумаются умертвить одного из них, дабы освободившийся от оков человеческой плоти бес смог влететь в нашу камеру. А вот я… я скользнул в «бесовской транс», сосредоточился на одном из бесов-охранников и прошептал, одновременно мысленно отдавая приказ:

— Умертви плоть своего однорукого собрата.

Тот мигом понял, что я от него хочу. Видать, сказалась практика. И бесноватый обхватил руками голову своего товарища, который пытался пробраться в окошко в двери. Старик и амбалы с ужасом увидели, как бес отрывает однорукому голову. Из шеи фонтаном выстрелила кровь. Тело со смачным шлепком упало на пол, а освободившийся бесплотный бес скользнул в камеру.

— Не-е-ет! — заорал лорд Пен, захрипел и от накала эмоций потерял сознание. Его лысая голова безвольно упала на грудь. Но бес выбрал не его. Он вселился в амбала с мачете. И тот сразу же начал меняться. Задрожал, будто припадочный, а из его рта пошла пена. Глаза же стала заволакивать тьма. Ногти и зубы мужика с тихим шелестом удлинились. И все эти изменения произошли всего за одну-две секунды. Ясный хрен, что второй прихвостень старика, тот, который был ранен, не сумел ничего сделать. Он лишь успел глухо вскрикнуть, когда одержимый уронил на пол мачете и бросился на него. Повалил, вцепился зубами в шею и с утробным рыком вырвал кадык. Шустро прожевал его с чудовищным хрустом, а затем стал жадно объедать лицо захлёбывающегося кровью человека.

Зрелище было преотвратительным. Я едва не блеванул. Воздух же в камере пропитался металлическим запахом крови и… почему-то вонью мочи. Мой взгляд метнулся к ширинке трупа. Но та оказалась на вид сухой. А вот под инвалидным креслом старика обнаружилась небольшая лужица. Кажись, изношенный организм дедка не сумел справиться с собой.

В это время в коридоре ярился бесноватый, который по какой-то причине не ел бывшее тело своего товарища. А вот в камеру он пытался пробраться, так как из неё аппетитно пахло кровью.

Второй же одержимый оказался гурманом. Он до кости объел лицо амбала и с вожделением в чёрных глазах посмотрел на меня.

А я собрался с силами и решительно проговорил:

— Не трогай меня. Я один из вас.